Цепь должна была замыкаться на висячий замок. Ключи и от замка, и от кейса следовало отдать ему. Кроме того, он пометит нитками замочные скважины, так что если кто-то вздумает подменить чертежи, он узнает об этом.
– Ваши предосторожности утомительны, – проворчал Райнеман. – Мне плевать на них. Главное, что шифровки отправлены.
– Не смешите меня. Я достаточно опытный сотрудник «Фэрфакса»: недаром же мой индекс – «четыре-ноль». В случае чего смогу и отыграть все назад.
Райнеман улыбнулся:
– Всегда ведь найдется запасной вариант, не так ли? Ну что ж, другого от вас я и не ждал.
Райнеман велел принести цепь с замком. Когда ему доставили их, он не отказал себе в удовольствии предложить Дэвиду лично удостовериться в том, что заводская упаковка замка не тронута.
Вся процедура заняла несколько минут. Металлический кейс приковали к перилам лестницы в большом зале. Четверо мужчин расселись в просторной гостиной справа от зала. Широкая арка позволяла им следить за лестницей... и за кейсом.
Финансист снова превратился в гостеприимного хозяина дома. Он предложил всем бренди. Сполдинг выпил. Штольц последовал его примеру, Альтмюллер отказался.
В проеме арки показался охранник в отлично отутюженной, без единой складки, полувоенной форме.
– Наши радисты подтвердили наступление радиотишины, сэр. По прибрежной зоне.
– Благодарю. Пусть следят за всеми частотами, – распорядился Райнеман.
Охранник кивнул и вышел.
– У вас отличные специалисты, – заметил Дэвид.
– Им за это платят, – отозвался Райнеман, глядя на часы. – Будем ждать. Дело сдвинулось с места, так что мы сможем пока посидеть, никуда не спеша. Я распорядился приготовить нам легкий ужин. Полагаю, бутерброды – это не совсем то, что надо... Тем более, что у нас есть время, чтобы немного расслабиться.
– Вы исключительно радушны, – заметил Дэвид, направляясь с бокалом в руке к креслу, стоявшему рядом с Альтмюллером.
– И великодушен, не забывайте об этом.
– Думаю, такое трудно забыть... Не знаю, однако, смог бы я попросить вас еще об одной любезности? – Дэвид поставил бокал на стол и указал на свою измятую грязную одежду. – Я одолжил этот костюм на ранчо. Бог знает, когда его стирали в последний раз. Да и сам я... хотел бы принять душ, побриться... Если не трудно, попросите принести мне брюки, рубашку или свитер...
– Я был уверен, что у американских военнослужащих есть во что одеться, – произнес Альтмюллер, недоверчиво глядя на Дэвида.
– Ради Бога, Альтмюллер, я не собираюсь бежать никуда, кроме душевой. Чертежи-то ведь здесь! – Сполдинг ткнул раздраженно пальцем в сторону металлического кейса, прикованного по ту сторону арки к перилам. – Если вы думаете, что я уйду без них, – значит, у вас плохо с мозгами.
Грубость Сполдинга взбесила нациста. Он вцепился в подлокотники кресла, чтобы не дать выплеснуться наружу бушевавшей в нем ярости. Райнеман рассмеялся:
– Наш подполковник просто устал: ему пришлось нелегко в последние дни. Его просьба не обременительна. Смею уверить вас, Альтмюллер, ему некуда идти. Отсюда господин Сполдинг может попасть только на аэродром в Мендаро... Хотя в душе я, возможно, и хотел бы, чтобы он удрал: это сэкономило бы мне полмиллиона долларов.