Как только бомбардировщики вошли в воздушный коридор над Бремерхафеном, отовсюду взметнулись в поднебесье немецкие истребители, а зенитные орудия обрушили на эскадрилью огненный шквал. Самолет командира стремительно пошел на снижение для нанесения точного бомбового удара, но был тут же сбит.

Заместитель командира, ценя жизнь пилотов и самолеты больше, чем начальствовавший над ними воспитанник Уэст-Пойнта, приказал немедля сбросить к чертовой матери все бомбы и, освободившись от груза, как можно быстрее набрать высоту, где их не достал бы зенитный огонь и истребители уже не так им были бы страшны.

Однако для некоторых экипажей данный приказ запоздал. Один из бомбардировщиков загорелся и вошел в штопор, оставив в небе трех парашютистов. Еще две машины получили такие серьезные повреждения, что начали сбрасывать высоту. Летчики и остальные члены воздушных команд подбитых самолетов поспешили спрыгнуть с парашютами. Те, кто оставался в живых. Остальные бомбардировщики, преследуемые «мессершмиттами», продолжали набирать высоту. Поднимались все выше и выше, пока не оказались наконец в безопасности. И тогда поступило распоряжение надеть кислородные маски. Но, как выяснилось, некоторые из них не давали никакого эффекта.

Четыре минуты спустя остатки эскадрильи шли уже чистым, безоблачным полуночным небом, казавшимся особенно ясным в условиях субстратосферы с ее разреженным воздухом. Сияли неправдоподобно яркие звезды, лила свой свет невероятно огромных размеров луна.

Путь был свободен.

– Штурман, – раздался в наушниках усталый голос заместителя командира, – будьте добры дать курс. На Лейкенхит. Какое-то время никто ему не отвечал. Потом он услышал:

– Штурман убит, полковник. Нельсона нет больше в живых. – Это сообщил пулеметчик.

Вдаваться в подробности не было времени.

– Выполняйте команду, экипаж-три! – приказал полковник, находившийся во второй машине. – Навигационная карта у вас.

Курс был дан. Уцелевшие бомбардировщики, сгруппировавшись, сбавили высоту и, скользя под облаками, повернули в сторону Северного моря.

Прошло пять минут... семь... двенадцать... А потом и все двадцать. Видимость была прекрасная, и они должны были бы заметить побережье Англии по крайней мере минуты две назад. Пилоты недоумевали. Кое-кто из них поделился сомнениями с полковником, взявшим на себя теперь командование эскадрильей.

– Третий, вы точно выверили курс? – спросил он.

– Разумеется, полковник, – послышалось в ответ.

– Есть ли у кого замечания? – обратился командир к штурманам других боевых машин.

Оказалось, замечания были. Курс, высказывалось мнение, нуждался в корректировке.

– Дело, по-видимому, не только в координатах, полковник, – заметил вдруг капитан из бомбардировщика номер пять. – Мне, например, не удалось следовать в точности вашему распоряжению.

– О чем, черт подери, вы толкуете?

– Согласно вашим указаниям, мы должны держаться курса два-три-девять. Но на приборе у меня другие данные. Думаю, в нем какие-то неполадки...

Ему не дали договорить: в наушниках, перебивая друг друга, зазвучали голоса остальных пилотов поредевшей эскадрильи.