— А вы не хотели бы, ваша светлость, рассказать нам о своем сне? Может, в этом мы найдем утешение и для себя? Я верю снам, которые приходят в роковые часы. Они снисходят на нас свыше для утешения и веры.

Герцог задумался над словами мудрого рыцаря и принялся рассказывать:

— Мой зять Вильгельм Баварский в качестве дружеского подарка сжег сегодня замок моих предков. Там жили с незапамятных времен Вюртемберги, потому и земля, которой мы владели, носила это имя. Тем самым он хотел разжечь факел смерти и в его пламени уничтожить не только герб, но и саму память о герцогстве Вюртембергском и его названии. Ему почти удалось это сделать, потому что единственный мой сын в дальних краях, у моего брата Георга[102] пока нет наследников, а я, я — разбитый, изгнанный, вынужден бежать. Они вновь оккупировали мою страну. Где же, где надежда на то, что я ее вновь завоюю?.. Когда я, несчастный, сидя здесь у костра, думал о мгновениях счастья и о том, что, верно, сам виноват в своих невзгодах, понимал, что крохотные проблески надежды чересчур слабы, имя Вюртембергов чуть ли не выброшено на свалку, остатки рода развеяны по свету, то меня охватило такое отчаяние от злых ударов мрачного рока, что, страдая, я невольно заснул. Но бодрствующая душа моя поднялась в тоске и печали к вершинам Ротенберга, горящим башням моего замка, и его духи слетелись ко мне во сне.

Ульрих погрузился в свои мысли, как будто прислушиваясь к волнениям души, таким величественным и чистым, что их не под силу описать простыми словами. Покой снизошел на лицо несчастного герцога, и его глаза наполнились чудным светом.

Воины с изумлением наблюдали за этими превращениями, и все обратились в слух, надеясь узнать что-то важное.

— Слушайте же, друзья, — продолжал герцог. — Будто с высоты озирал я во сне прекрасные долины Неккара. Река извивалась голубой полосой, горы и долины казались умиротворенными, леса на вершинах исчезли, не было и лугов, на горах раскинулся огромный сад, перемежающийся виноградниками, долины тоже казались сплошным цветущим садом. Восхищенный; я стоял и стоял, не в силах отвести взгляд от такой красоты и великолепия. Ярко светило солнце, небо было голубым и чистым, зелень виноградников и плодовых деревьев казалась такой же изумрудной, как и сейчас. Когда я поднял свой очарованный взор вдаль, за Неккар, то увидел на холме приветливый замок, на стенах которого играли лучи утреннего солнца. Замок выглядел таким миролюбивым, что душа радовалась, так как ни могилы, ни высокие стены, ни башни, решетки, подъемные мосты не напоминали о раздорах и ссорах, о непредсказуемой судьбе смертных.

Когда же я с изумлением ощутил покой и мир неохраняемых долин, невооруженных крепостей, исчезли стены моего собственного замка. В этом по крайней мере меня мой сон не обманул, я ведь собственными глазами вчера видел, как рушились его башни. На том месте лишь развевался мой флаг. От Вюртемберга не осталось и камня, но там стоял храм со сводом и колоннами, какие можно видеть в Греции и Риме. Я было подумал: как такое могло случиться? — и тут увидел людей в странных одеждах, стоящих неподалеку.