Средства, которые Мелвилл расходовал на содержание своей сети информаторов, внедренных в эмигрантскую среду, всегда окупались. Как особо подчеркнул главный комиссар полиции Большого Лондона в своей докладной записке на имя помощника министра внутренних дел, именно этот вид разведывательной деятельности представлял для полиции особую сложность в силу языковых и культурных барьеров, стоявших между ней и сообществом, в которое оно стремилось внедрить своих людей^>{92}. Розенблюм же был особенно ценным агентом, поскольку располагал своим собственным кругом знакомств в тесном эмигрантском мирке. Пользуясь расположением к себе журналистов, профессиональных знакомых и лиц, с которыми он встречался в игорных домах и других посещаемых им сомнительных заведениях, Розенблюм получал доступ к уникальным источникам информации. Внимательно прислушиваясь ко всем разговорам, которые велись в его присутствии, он сообщал Мелвиллу все, что находил заслуживающим интереса.

Будучи платным агентом, Розенблюм не забывал и о своих легальных коммерческих интересах. В 1897 году он переводит свою компанию «Розенблюм энд Ко» с Бери-корт в Империал-Чемберс по Кёрситор-стрит, 3, в Холборне, где обустраивается и сам. В отличие от Саут-Ламбетроуд, Кёрситор-стрит находилась в самом сердце Лондона, рядом со зданиями судов Флит-стрит и Сити. Розенблюм, который позже получит прозвище «человек, который все знал»^>{93}, чувствовал себя как рыба в воде на Кёрситор-стрит, обитателями которой были также известные журналисты с Флит-стрит^>{94}. Нетрудно себе представить разговорчивого Розенблюма, щедро угощающего своих друзей-журналистов на первом этаже «Империал Клаб» по Кёрситор-стрит, 3, и жадно прислушивающегося к разговорам и рассказам, не предназначенным для посторонних ушей.

Переведя свою контору на Кёрситор-стрит, Розенблюм изменил также и ее название: теперь она именовалась «Компания лекарственных препаратов Озон». В отличие от большинства химиков-консультантов, основой своей деятельности Розенблюм сделал продажу патентованных лекарственных средств, а не профессиональное консультирование. Успех этого предприятия всецело зависел от доверчивости покупателей, становившихся жертвами рекламируемых чудодейственных средств. С 1893 года Химический институт занял жесткую позицию по отношению к своим членам, занимавшимся саморекламой. Однако далеко не все члены института были согласны с подобной политикой, а некоторые вообще отказались подчиниться этому требованию^>{95}. Не желая лишиться членства в столь уважаемом заведении и потерять почетную приставку к своей фамилии, Розенблюм придумал трюк, позволявший ему свободно рекламировать свои услуги, оставаясь в то же время членом института. С переездом конторы на новое место компания «Розенблюм и К» перестала существовать. Хотя помещение на Кёрситор-стрит было несколько тесноватым, это обстоятельство мало смущало Розенблюма, поскольку он не занимался производством лекарств, а закупал их у производителей и перепродавал своим клиентам в новой упаковке.

Хотя Англия и Америка в то время переживали бум патентной медицины, денег, которые этот бизнес приносил Розенблюму, было явно недостаточно для ведения того образа жизни, к которому он привык. Переезд из великолепно меблированной и просторной квартиры на Альберт-меншнз в куда более скромное помещение на Кёрситор-стрит, где также находилась одна из его контор, свидетельствует о том, что к 1897 году деньги, которые он привез из Франции, стали подходить к концу, что вынудило его перейти на режим экономии. Именно летом этого года он впервые знакомится с Маргарет Томас. Как уже ранее говорилось, Маргарет была соблазном, перед которым Розенблюм оказался не в силах устоять, но была ли она действительно такой, какой казалась другим?