Чайковский Николай Васильев; известный эмигрант; среди поляков считается агентом русского правительства. За последнее время с ним сошелся грек Мицакис (№ 90), довольно часто ездящий в Петербург. проживает 1, College Terrace, Harrow.
Ротштейн, Федор (65, Sydney St, Mile End, E.); выступал на последнем социалистическом конгрессе в Лондоне под именем Духовецкого. Очень деятельный революционер, вращается в русских и польских кружках. Принимал активное участие в последней революционной демонстрации лондонского пролетариата в Трафалгарском сквере, где занимал место на цоколе самой Нильсенской колонны, рядом с другими ораторами.
Войнич, он же Келчевский (Great Russel Mansions, Great Russel Street, W.C.; Контора: Soho Square, W). Прежде принимал активное участие в революционном движении, но теперь более занимается литературными работами, — тоже на революционные темы. Содержит международную социалистическую библиотеку. Жена — англичанка, пишет романы»[10].
Поразительная удачливость, с которой Вильфред Войнич добывал редкие средневековые манускрипты, породила целый ряд предположений, объясняющих неожиданное появление на свет прежде никому не известных древних рукописей. Так, по одной из таких версий, он приобретал в Европе неиспользованную средневековую бумагу и, используя свои химические знания, делал «средневековые» чернила и краски для изготовления «древних» манускриптов. Один из работников, служивших ранее у Войнича, Миллисент Соуерби, подтвердил, что продавал чистые листы XV века избранным клиентам по шиллингу за лист>{86}. Поскольку мы располагаем свидетельством того, что Войнич по крайней мере имел возможность доставать старинную бумагу, то нельзя исключить и то, что он или Розенблюм также причастны к изготовлению «средневековых» красок и чернил. Для человека, занимающегося изучением химического состава этих веществ, лучшее место, чем библиотека Британского музея, хранящая в своих недрах колоссальное количество древних манускриптов и трудов по средневековому искусству, наверное, трудно себе представить.
Кропотливый поиск в музейных реестрах в конце концов принес свои плоды. 17 декабря 1898 года некий Зигмунд Розенблюм написал на имя главного библиотекаря прошение с просьбой выдать ему читательский билет для занятий в читальном зале библиотеки.
В заявлении Розенблюм написал о себе, что он «химик и физик», желающий изучать средневековое искусство. К прошению было приложено рекомендательное письмо от адвокатской конторы «Уиллетт энд Сандфорд», в котором среди прочего содержится интригующая фраза о том, что «Розенблюм занимается научными изысканиями, имеющими большую важность для общества»>{87}. Получив читательский билет, Розенблюм приступил к своим исследованиям со 2 января 1899 года. Правда, у него были и другие причины заниматься этим исследованием, о чем мы более подробно расскажем ниже.
Если Розенблюм информировал полицию о Войниче, то кто был тот человек, который читал его доносы? Незадолго до создания в 1909 году Бюро секретной службы (предшественника МИА и МИб) эмигрантскими делами ведало Особое отделение полиции Большого Лондона. «Отделение» было, в свою очередь, создано в 1887 году как преемник Особого ирландского отделения (ОИО). Однако, в отличие от ОИО, новое Особое отделение обладало более широкими функциями, нежели просто борьба с ирландскими террористами. Возглавляемый шотландцем Джоном Литтлчайлдом, штат отделения насчитывал не более тридцати сотрудников. В апреле 1893 года Литтлчайлд вышел в отставку и основал свое собственное частное сыскное агентство. На смену ему пришел Уильям Мелвилл. Именно под его руководством Отделение сильно расширило свой штат, приобрело репутацию и заявило о себе как о могущественной силе в мире секретных агентств