– Да что вы такое говорите! Кому я могу рассказать? Мне это не нужно.

– Знаете, а я ведь только жить начала. Мой муж был пьяница и дебошир, – взволнованно заговорила Надежда. – Все эти годы он жестоко меня избивал и надо мной издевался. А Глеб совсем другой. С ним я узнала, как мужчина должен относиться к женщине. Я с ним уже полгода тайно встречалась, еще будучи замужем, а от своего пьяницы и самодура так уйти и не смогла. Я понимаю, что нельзя говорить подобные вещи, но я вам благодарна. Ведь благодаря вашему мужу я избавилась от этого изверга и смогла устроить свою личную жизнь. Сама бы я на это никогда не решилась. Такая уж у меня психология. Тянула бы свой воз до самой смерти, терпела бы все унижения, оскорбления и побои. У меня бы никогда не хватило духу уйти. Я боялась своего мужа как огня. Думала, тащить мне этот крест всю свою жизнь. Не хотела лишать ребенка отца. Дура! Лишь сейчас поняла, какая же я дура. Дочка только теперь детство почувствовала и заикаться перестала. Малышка жила в вечном страхе и каждый день слышала скандалы и склоки. Глеб любит ее как родную. Если бы не вы, я бы жила с этим скотом. Я бы сама никогда не развелась и не изменила свою жизнь. Глеб устал бы меня ждать и отошел в сторону. Я бы никогда в жизни не узнала, что такое настоящее женское счастье.

Надя смахнула слезу и дружелюбно обняла меня.

– Когда вы в прошлый раз ко мне пришли, я говорила, что буду добиваться правосудия любой ценой, а если быть откровенной, то я хотела броситься к вам на шею и поблагодарить вас за то, что сделал для меня ваш муж. А потом я поняла, что вы его ненавидите точно так же, как и я ненавидела своего. Как же хорошо я вас понимаю!

– Наденька, я очень за вас рада. – Я обнимала практически незнакомую мне женщину и чувствовала, как с сердца упал камень.

Как же все-таки замечательно видеть счастливой еще одну женщину и знать, что в этой нелегкой жизни кому-то стало светлее и солнечнее.

– И пожалуйста, не стесняйтесь своей любви. Никто не должен стесняться того, что стал счастливым.

Когда я уходила, то сквозь слезы помахала Надежде рукой и прокричала:

– Надя, я за вас рада! Вы даже представить себе не можете, как же я за вас рада! Берегите любовь! Пожалуйста, берегите! И не стесняйтесь ее! Не надо!!!

Надя плакала, прижималась к Глебу и кричала мне, не обращая внимания на проходивших мимо нас пассажиров:

– Обещаю! Я вам обещаю!!! Спасибо вам за все!!!

Когда я подъехала к своему дому, то с ужасом обнаружила, что моя квартира выгорела дотла. Я стояла как вкопанная и смотрела на выгоревшие окна. Этаж над моей квартирой и ниже был весь в копоти. Черные стены, отбитая штукатурка… А от моей квартиры практически ничего не осталось.

Увидев во дворе куда-то спешащую соседку, я быстро ее догнала и спросила дрожащим голосом:

– Баба Клава, что произошло?

– Света, девочка, а ты разве не знаешь, вчера Павел сгорел?

– Как?

– Говорят, приехал вечером пьяный и уснул с сигаретой в зубах.

– О боже!

– Тебе звонили. Да только у тебя телефон был отключен.

– Я за границей была.

С трудом передвигая ногами, я словно в тумане дошла до Алькиной квартиры и позвонила в ее дверь. Алька открыла мгновенно. Она была бледной и заплаканной.