– Раньше ты мне все рассказывала, а теперь даже в гости зайти не хочешь, – обиделась Алька. – Отдаешь предпочтение подружкам на кабриолетах.

– Аля, я обязательно к тебе зайду. Просто сейчас времени в обрез. Я на Ибицу на пару недель уезжаю. Как только вернусь, то сразу к тебе зайду и поделюсь впечатлениями.

– Куда ты уезжаешь?

– На Ибицу.

– А где это?

– Ибица – это курорт в Испании. Это остров длиной в сорок, а шириной в двадцать километров.

– Там, наверно, очень дорого, – только и смогла сказать Алька.

– Пока не знаю. Я еще там не была.

– Ты одна летишь? – как бы между делом спросила она, но сама заметно занервничала и напряглась.

– Нет. С подругой.

Алька почему-то покраснела.

– Аля, мне пора. Ты не обижайся на меня, пожалуйста. Я после Ибицы обязательно к тебе зайду. Обещаю. Выпьем мартини, посидим, как в старые добрые времена, посплетничаем.

– Заходи. Я буду ждать, – все так же обиженно произнесла Алька и пошла в сторону метро.

Я подошла к Ладе и махнула рукой в сторону своего подъезда:

– Пошли. Извини, я просто соседку встретила. Давно не виделись.

– Она так на меня смотрела, – не могла не заметить Лада.

– Как?

– Словно я ей что-то плохое сделала.

– Не обращай внимания. Она сама по себе такая.

– Да мне-то в принципе до нее дела нет. Я видела ее в первый и последний раз в жизни, но девушка явно себе на уме.

Когда мы вошли в подъезд, Лада посмотрела на обшарпанные стены и испуганно покачала головой.

– Света, почему здесь так?

– Да уже не один год собираемся сделать ремонт. Никак не получается.

– Почему?

– Жильцы не хотят скидываться, валят все на ДЭЗ, а ему тоже ни черта не надо. В ДЭЗе говорят, город не финансирует. В России так всегда: с больной головы на здоровую, со здоровой на больную.

– Света, так ты позвони мэру. Он, наверно, об этом не знает.

Я посмотрела в чистые Ладкины глаза и рассмеялась:

– О чем?

– О том, что у вас такой подъезд и такие условия. Пусть примет срочные меры. Это же нехорошо. Вы испытываете дискомфорт.

– Лада, ты совсем американизировалась. Ты не в Майами, а в России. Тут никому ничего не надо.

– Вообще никому?

– Абсолютно. Всем все по барабану.

– Даже мэру?

– А он что, крайний?

– Ну, если его выбрали, значит, он крайний.

– Если бы ты знала, как у нас выбирают, то не задавала бы подобных вопросов.

– В Штатах не так.

– Сейчас ты не в Штатах. Сотни домов вообще уже давно предназначены под снос и непригодны для проживания. А в них люди годами живут. Подумаешь, в подъезде ремонта нет! Такие мелочи. У некоторых вообще подъездов нет. Люди ходят, штукатурку с головы отряхивают и оглядываются, чтобы бетонная плита на голову не упала.

– Но ведь это нарушение прав человека!

– А кто сказал, что здесь у кого-то есть какие-то права? Кто их будет брать в расчет? Тут у каждого только одни обязанности. Мы про права практически не вспоминаем, а если и вспомним, то что толку? Нас все равно никто не услышит. Все права у государства, которое нас каждый день к чему-нибудь обязывает. Ладка, ты просто отвыкла от России-матушки.

– Да я к ней, собственно, и не привыкла. Я когда из России уезжала, мне всего двенадцать лет было.