– Мальчик, – усмехнувшись, вздёрнула бровь Святая. – О какой такой преданности ты говоришь? Я тебе в какой уже раз повторяю! Ли Мэй – женщина! А женщина в нашей стране предана только своему господину, ну или, если свободна, то отцу, а потом мужу с детьми. Семье то есть! Клан, государство и так далее – это всё для мужчин! Куда смотрит «он» – туда и «она»! Поэтому я и говорю – не стоит брать мужчин! Они верны, в первую очередь, государству и легко могут предать.

– А ты?

– А что я? – лаоши даже удивилась. – Я, если ты не забыл, Святая и вхожу в культ Лотоса. Так что я никому не принадлежу, делаю что хочу, и никакой император мне не указ! Вон, допустим, возьмёт меня Во Ро Ни Ни в жёны – и всё сразу поменяется! Не бывает такого, чтобы муж шёл вправо, а жена влево!

– А и возьму! – усмехнулся майор. – Если, конечно, согласишься!

– Тогда, считай, я согласна… – и Ву Шу улыбнулась, словно лиса, поймавшая жирную курицу.

Зажмурившись, я потёр переносицу, а затем помассировал виски, чувствуя, как у меня начинает болеть голова. А затем, махнув рукой, типа: «Благословляю вас, дети мои, а я пошёл отсюда!» – отправился к себе в комнату, оставив эту странную парочку обсуждать количество юных красивых жительниц этого города, которых они намерены обратить в ближайшее время в рабство, дабы пускать пыль в глаза жителям столицы.

Юнь Ми издала тихий стон, и голова отозвалась гулкой болью. С трудом приоткрыв веки, девочка ещё какое-то время пыталась понять, что с ней и где она находится. Вглядывалась в некие тёмные размытые образы, плывущие перед её взором, а затем, почувствовав накатившую слабость, вновь провалилась в беспамятство.

Новое пробуждение далось ей куда как легче. Боли уже не было, и только окоченевшее тело и неприятное онемение в связанных руках и ногах напоминало о том, что с ней произошло. Юнь Ми лежала прямо на земле и смотрела на далёкое синее небо и облака, плывущие сквозь переплетения чёрных, лишённых листвы ветвей огромного мёртвого дерева.

Сразу же захотелось разреветься… Её родные, её дом, её жизнь и даже её клан – всё было уничтожено. За три дня скоротечного и необычайно кровавого конфликта Шень потеряли не только свою честь, но и сами были вырезаны практически под корень. Словно бы, дожидаясь именно этого момента, на них ополчились все сильнейшие семьи города. И этой силе было просто невозможно сопротивляться.

Конечно, сама Юнь Ми знала только о том, о чём болтали слуги в поместье. Надо отдать им должное, они до конца оставались преданными своим хозяевам, и даже когда воины Манов и Унов ворвались в её дом, как могли защищали свою молодую госпожу. Впрочем, их тоже можно понять, судьба прислуги из проигравшего войну клана – незавидна. Это её, как дочь господина Багуа, скорее всего, просто убили бы – всё-таки она ещё маленькая, а вот девушек из обслуги ждали долгие часы унижений, после чего их в качестве рабов продали бы где-нибудь в поднебесной части Империи.

Собственно, в той части дома, где её спрятал старый слуга, всё ещё шёл бой, а из-за стен уже слышались крики и стоны насилуемых женщин. Разгорячённые кровью победители не стесняясь брали свою награду. А незадолго до этого на её глазах погиб отец. Его просто закололи как свинью, походя – так, словно он был «никем» и звали его «никак». А затем, когда озверевшие мужчины нашли её и вытащили из тайника, в котором она пряталась…