По сути, всё это просто своеобразные «электростанции», потому как именно «иакир» используется как для бытовых нужд, позволяя ушастым обогревать и освещать свои дома и готовить еду, так и для военных нужд, например, для поддержания над городом стационарного щита. Раньше я думал, что это что-то типа Сансары определённого аспекта, но сейчас я был в этом уже не так уверен, потому как не чувствовал никаких свободных потоков, хотя, возможно, будь я магом – что-нибудь да разглядел бы, помимо искрящихся шпилей, что, собственно, и было свидетельством существования этого самого «иакира».

Храм, посвящённый Иви и её мрачноватому бра-тельнику, встретил нас тишиной и запустением, царящим за слегка приоткрытыми массивными воротами, покрытыми тонкой резьбой, на одной створке которых изображался мирный быт эльфов, а на другой – явно военные подвиги этого народа. Сделано всё было очень красиво, но вот что мне почему-то не понравилось, так это некое ощущение того, что создавая этот шедевр, мастер явно намекал на то, что одно – противостоит другому. А если охватить всю картину целиком, то получалось, что вот сеют хлеб, собирают плоды и растят детей, а вот на них нападают их же ушастые воины, в то время как враги, явно люди, хотя на ацтеков и непохожие, погибают, защищая их своими спинами.

– Странно… – пробормотала Яна, осмотревшись в пустом дворике и подойдя к похожему на скворечник ящику, висящему возле входной арки, ловко вскрыла его и, покопавшись внутри, извлекла какой-то свиток.

– Что там? – спросил я, приблизившись к хмуро читавшей некий текст девушке.

– Не понимаю… – ответила она мне, не отрываясь от своего занятия. – Сразу же после удара цунами матриарх, вместо того чтобы направить жреческий корпус в помощь пострадавшим, приказала всем церковникам, включая гвардию и служителей второй ветви, покинуть храм и направиться в священную рощу Тасамель для сотворения ритуала «Прощания со светом». Записавший это послушник покинул территорию последним, тщательно затворив за собою врата…

– А это, вообще, обычная практика? – я кивнул на вскрытый «скворечник», в таком состоянии чем-то напоминавший небольшой навесной секретер, где в деревянных ячейках хранились свитки, а откидную крышку можно было спокойно использовать для письма.

– «Тексты Омхе» – обязательная часть повседневной службы как Ивиладе, так и её брату, – рассеянно отозвалась девушка. – Каждый наделённый саном или прихожанин, посещающий храм, должен оставлять в таких «саркофагах» свои надежды и размышления, которые затем попадают в «Летописи Омхе». Ну а послушники вдобавок ко всему оставляют записи, касающиеся событий, происходящих в городе, а также заметки о бытовых вопросах и распоряжения руководства на вот таких белых свитках.

– Удобно… – хмыкнул я.

– Да… – слегка засуетившись, произнесла девушка. – Но… я, как жрица, должна немедленно отправляться…

– Стоп! – я забрал у неё свиток, скрутил его трубочкой и запихнул в свободную ячейку. – У нас здесь, знаешь ли, дело, порученное твоей небесной покровительницей…

Словно бы в подтверждение моих слов свисавший со «скворечника» небольшой колокольчик вдруг звонко тренькнул, хотя ветра не чувствовалось.