— пишет Александр Михайлович, — являлось объединение в одном лице функции партийного, государственного, экономического и военного руководства. У нас была только одна возможность: немедленно превратить страну в военный лагерь, сделать тыл и фронт единым целым, подчинить все наши силы задаче разгрома немецко-фашистских захватчиков. И когда Сталин, как Генеральный секретарь, Председатель Совета Народных Комиссаров, Председатель ГКО, стал еще и Верховным Главнокомандующим, наркомом обороны, открылись более благоприятные возможности для успешной борьбы за победу. Такое объединение в лице И. В. Сталина функции партийного, государственного и военного руководства не означало, что он в годы войны единолично решал все вопросы».[198]
Последний пассаж сделан явно для того, чтобы показать роль коллективного руководства вооруженной борьбой, которая в действительности была пагубной в условиях войны. Но проследим за рассуждениями Василевского. Он отмечает:
«По моему глубокому убеждению, И. В. Сталин, особенно со второй половины Великой Отечественной войны, являлся самой сильной и колоритной фигурой стратегического командования. Он успешно осуществлял руководство фронтами, всеми военными усилиями страны на основе линии партии и был способен оказывать значительное влияние на руководящих политических и военных деятелей союзных стран по войне. Работать с ним было интересно и вместе с тем неимоверно трудно, особенно в первый период войны. Он остался в моей памяти суровым, волевым военным руководителем, вместе с тем не лишенным и личного обаяния. И. В. Сталин обладал не только огромным природным умом, но и удивительно большими познаниями. Его способность аналитически мыслить приходилось наблюдать во время заседаний Политбюро ЦК партии, Государственного Комитета Обороны и при постоянной работе в Ставке. Он неторопливо, чуть сутулясь, прохаживается, внимательно слушает выступающих, иногда задает вопросы, подает реплики. А когда кончится обсуждение, четко сформулирует выводы, подведет итог. Его заключения являлись немногословными, но глубокими по содержанию и, как правило, ложились в основу постановлений ЦК партии или ГКО, а также директив или приказов Верховного Главнокомандующего. Но бывало, что кто-то по указанию Сталина прямо на заседании готовит проект. Сталин подойдет, прочитает написанное, иногда внесет поправки, а если проект не удовлетворяет, сам продиктует его новый вариант»[199].
А. М. Василевский не скрывает того факта, что в первые месяцы войны сказывалась недостаточность оперативно-стратегической подготовки Сталина. Он мало советовался тогда с работниками Генштаба и командующими фронтами, часто лично принимал решения, причем не всегда правильные. По мнению Василевского, поворотной вехой глубокой перестройки Сталина как Верховного Главнокомандующего стал сентябрь 1942 г., когда сложилась очень трудная обстановка и требовалось более гибкое и квалифицированное руководство военными действиями. Именно в это время Сталин стал по-иному относиться к аппарату Генштаба, командующим фронтами, вынужден был постоянно опираться на коллективный опыт военачальников. Прежде чем принять решение по тому или иному важному вопросу ведения вооруженной борьбы, Сталин советовался со своим заместителем Жуковым, начальником Генштаба, руководящими работниками Генштаба, главных управлений Наркомата обороны, командующими фронтами, а также с наркомами, ведающими оборонной промышленностью.