Она подумала, что победила, и продолжала:

– Я тебе сказала, что принадлежу Фебу, люблю Феба, что Феб красив. А ты священник, ты стар, ты безобразен. Уходи прочь от меня!

Он дико вскрикнул, как преступник, которого прижгли раскаленным железом.

– Так умри же! – проговорил он, заскрежетав зубами.

Увидев его яростный взгляд, Эсмеральда кинулась бежать, но он догнал ее, встряхнул, бросил на землю и быстро зашагал к башне Роланды, волоча ее за руки за собой по камням. Подойдя к башне, он еще раз спросил:

– Последний раз – согласна ты быть моей или нет?

– Нет! – твердо отвечала она.

Тогда он крикнул громким голосом:

– Гудула! Гудула! Вот цыганка! Отомсти за себя!

Девушка почувствовала, как кто-то крепко схватил ее за локоть. Она обернулась и увидала костлявую руку, высунувшуюся из небольшого окошечка в стене; рука эта сжала ее, как в железных тисках.

– Держи хорошенько, – сказал священник, – это беглая цыганка, смотри, не выпусти ее, пока я не приведу солдат. Ты увидишь, как ее повесят.

Гортанный смех раздался из-за стены в ответ на эти кровавые слова: «Ха-ха-ха!..» Цыганка увидела, как священник бегом направился к мосту Богоматери, откуда доносился топот скачущих лошадей.

Девушка узнала злую затворницу. Задыхаясь от ужаса, она попробовала освободиться: извивалась, отчаянно билась и рвалась, но затворница держала ее с нечеловеческой силой. Худые, костлявые пальцы судорожно впились в ее руку. Казалось, они приросли к ней совсем. Это было хуже цепи, хуже аркана, хуже железного кольца – это были одушевленные, сознательные клещи, высунувшиеся из стены.

Обессилев, она прислонилась к стене, и ее охватил страх смерти. Она подумала о прелести жизни, о молодости, о небе, о красоте природы, о любви, о Фебе, обо всем, что миновало и что ждет ее впереди, о священнике, который пошел донести на нее, о палаче, который сейчас придет, о виселице, бывшей у нее перед глазами. Она почувствовала, как у нее от ужаса зашевелились волосы, и услыхала зловещий смех старухи, шептавшей ей: «Ха-ха-ха! Сейчас тебя повесят!»

В смертельной тоске она обернулась к окошку и сквозь решетку его увидела безумное лицо отшельницы.

– Что я вам сделала? – спросила Эсмеральда, почти теряя сознание.

Затворница ничего не ответила и начала бормотать каким-то певучим, злобным и насмешливым голосом: «Цыганка, цыганка, цыганка!» Несчастная Эсмеральда горестно поникла головой, поняв, что имеет дело с безумным существом. Вдруг заключенная воскликнула, как будто вопрос цыганки только теперь дошел до ее сознания:

– Что ты мне сделала, спрашиваешь ты? Ты хочешь знать, что ты мне сделала, цыганка? Так слушай же!.. У меня был ребенок! Ребенок, понимаешь ты! Хорошенькая маленькая девочка… Агнеса моя, – продолжала она как бы в забытьи, целуя что-то в темноте. – Так слушай же, цыганка! У меня отняли моего ребенка, у меня украли моего ребенка, у меня украли моего ребенка! Вот что ты мне сделала!

Встреча Шанфлери с потерянной дочерью. Художник – Огаст Коде. 1833 г.

Девушка отвечала, как ягненок в басне:

– Быть может, меня тогда еще не было на свете!