После разговора Любовь с аспирантом Отто в кильватере двинулась на приступ капитанского мостика, и мы с Базилем остались вдвоем.

– Василиса, разрешите, и я немного вас помучаю? – улыбнулся он. – Не могли бы вы рассказать, как именно произошло перемещение? Дело в том, что «Черный лебедь» весьма далеко отсюда…

– Да с удовольствием, только без показаний приборов все это голые домыслы, – оживилась я. Одно дело исполнять роль наглядного пособия, и совсем другое – обсуждать то, из-за чего несколько дней болела голова, с компетентным человеком.

Базиль, хоть и специализировался в другом, оказался большим любителем астрономии, отлично подкованным в теории, поэтому все мои рассуждения и предположения выслушал с большим воодушевлением и пониманием. Это подкупало, бодрило и заставляло голову работать активнее. Какие-то версии мы сообща отбросили, какие-то возникли вновь.

Самой же стройной и непротиворечивой, на удивление, оказалась фантастическая, подкупающая своим изяществом вероятностная теория.

О том, что объекты существуют именно в той точке пространства, в которой вероятность их нахождения больше всего, говорили давно. И теория построенного на этом принципе двигателя тоже далеко не нова: по ней требовалось уменьшить вероятность существования объекта в точке входа и повысить – в точке выхода, и тогда естественным образом возникнет пространственный прокол. Забавная, чисто умозрительная задача, которая, однако, заиграла новыми красками в контексте нашего с Гараниным перемещения. Она прекрасно объясняла, почему нас выкинуло на кислородную обитаемую планету вместо открытого космоса: просто потому, что вероятность нахождения человеческих существ на такой планете гораздо выше. Дальность и направление наверняка можно было вычислить на основе энергозатрат.

Но самое интересное заключалось в том, что теория эта неплохо согласовывалась с событиями на планете. Перемещение словно что-то сдвинуло, нарушило стабильность поля вероятностей вокруг нас, и вдруг начали происходить события, маловероятные в обычных обстоятельствах. Почти одновременно – брухи, срыв Мария, извержение вулкана, успешная диверсия людей, вход исследовательского корабля именно в тот сектор, в котором находились мы, наше попадание именно в тот город, где работали полевые антропологи из экспедиции…

В общем, открылось еще одно непаханое поле для теоретиков. И это не считая самого факта перемещения с помощью прототипа!

Как бы договориться со здешним экипажем, чтобы они подобрали остатки приборов с места нашего появления? Вдруг из них удастся что-то выжать?

Наш разговор вскоре прервался, причем на самой оживленной ноте – в кают-компанию вошел Гаранин, одетый в светло-серую форму без знаков различия, наверное, тоже с чужого плеча.

– Захар! – улыбнулась я полковнику: сидели мы к двери лицом, поэтому заметили начбеза сразу. – Хорошо, что тебя все-таки не стали задерживать. А мы с Базилем тут прикинули теорию нашего перемещения, такая любопытная штука выходит…

Полковник постоял на месте, потом только махнул рукой:

– Да ладно, я просто убедиться, что все в порядке. Не буду мешать.