Мы отмечаем в этом году столетие титанического явления культуры. Речь об уникальной антологии «Поэзия Армении», вышедшей в Москве в 1916 году в самый разгар Первой мировой войны, буквально по кровавым следам одной из страшнейших катастроф человеческой истории – геноцида армян в Османской империи. Мне вспоминается 1973 год, мемориальный кабинет Брюсова на проспекте Мира. Я, второкурсник литфака, пишущий курсовую по Брюсову, с благоговеньем смотрю на обтянутый зеленым сукном стол, за которым творил вождь русского символизма. А седая хранительница музея Елена Владимировна Чудецкая, знавшая поэта и его жену Иоанну Матвеевну, показывает мне, не выпуская из рук, как реликвию, книгу «Поэзия Армении».

Трудно даже вообразить, какой интеллектуальный и творческий объем работы взял на себя Валерий Яковлевич, откликнувшись на предложение группы армянских интеллигентов, которые хотели через свою поэзию, переложенную на русский язык, показать всем миру, на какой древний и удивительный культурный феномен замахнулись турки. Сегодня с горьким недоумением видишь в оглавлении легендарной антологии обширный раздел «Турецкие армяне»…

Язвительная Марина Цветаева впоследствии иронизировала над званием «Герой Труда», присвоенным Брюсову Советской властью. А зря. Если большевики в чем-то и ошиблись, то только не в этом. Любопытно, что Горький предложил инициаторам для работы над антологией на выбор двух поэтов: Бунина и Брюсова. Оба виртуозно владели стихом, оба много сил отдавали переводам из мировой поэзии. Но, чуть подумав, «буревестник» махнул крылом в сторону Валерия Яковлевича: этот надежнее. И правда: Брюсов в любое дело вкладывал не только поэтическое вдохновение, но и научную обстоятельность. Более того, при внешней «парнасской» отстраненности от жизни, он был блестящим организатором, человеком с системным мышлением и неисчерпаемой энергией.

Согласившись после некоторых колебаний, связанных с большими творческими планами (он как раз писал историческую прозу), возглавить, как сейчас сказали бы, проект, вождь символистов попросил немного времени для ознакомления с армянской историей и языком, что даже для него, природного полиглота, было не простой задачей. Я, кстати, будучи поэтом, застал период грандиозного планового перевода поэзии народов СССР на русский язык. Дело, конечно, замечательное, но помнится, редкий пиит, вовлеченный в это доходное производство, брался изучить или на худой конец хотя бы чуть-чуть понять природу и строй языка первоисточника. Все ограничивалось дубовыми подстрочниками. Не таков был наш Герой Труда! И цель он поставил перед собой грандиозную, сравнимую лишь с его незаконченным мега-циклом «Сны человечества». Армянская поэзия с древнейших времен до наших дней. Кстати, погружение в древнюю историю и культуру Армении обогатило и дало новый импульс творчеству самого Брюсова, впавшему тогда в определенный, как раньше говорилось, идейно-художественный кризис. Не случайно он написал: