Либерализм – это гормональное заболевание.
Патриотизм – это когда любишь Родину, даже наблюдая игру российской футбольной сборной.
В политике выигрывают латентно принципиальные персонажи.
Большая политика – это банк, куда нужно вложить очень много зла, чтобы получать небольшие проценты добра.
Люди столько сил отдают борьбе за свободу, что воспользоваться ею у них уже не остается сил.
Порядок – это коммерческая услуга, которую государство оказывает гражданам. Плата – налоги.
Реформаторский дар встречается редко. Реформаторская дурь – постоянно.
У него было столько замыслов, что он так и умер, не выбрав, с какого начать.
У актера Х. не лицо, а филиал Мировой скорби.
Кошмарней современного театра только кружок нудистов при доме престарелых.
Современная литература – это иллюстрированный путеводитель по пустыне Гоби.
Утром жизнь кажется летальным симптомом.
«Большая книга» – это премия за верность зову ветхозаветных предков.
Двухобщинная русская литература.
Невежественное свободомыслие.
Что лучше: несовершенный закон или справедливое беззаконие?
История умных учит, а дураков мучит.
Гражданин повышенной комфортности.
За плачем о всесожжении часто прячется стремление к всесожранию.
Фильтруйте нарратив, коллега!
Скромный гигант среди нахальных пигмеев.
Он страдал патологической скромностью, и потому в гостях пил водку, не закусывая.
Разрекламированный писатель З. канул, как монетка в щель автомата, продающего презервативы.
Культурная политика в России проста: чужому – рынок, родному – грант.
Жизнь как повод к размышлению.
От отчаянья иду прямой дорогой в мракобесы.
Всенародное «ай-ай-ай!»
Есть жены-содержанки и жены-содержательницы.
Жил не по лжи, но врал регулярно.
В ее глазах светилась теплая память о постельном сотрудничестве.
Бог наказывает асимметрично.
Людям часто кажется, будто судьба не додала им счастья, как курортный врач – процедур.
Люди сошли с ума: мечутся по планете туда-сюда. Скоро на могилах рядом с датами жизни будут еще писать: кто сколько миль налетал.
Власть, как увеличительное стекло: укрупняет недостатки. И всенародно избранный глуп всенародно.
«Ты меня любишь?» – спросила она, мечтая о кольце с бриллиантом. «Безумно!» – ответил он, тоскуя о свежем пенистом пиве.
Мой антаговнист.
Если кто-то бескорыстен, значит, он уже получил от тебя все, что было нужно.
И цветок для пчелы, и женщина для мужчины – это радость. Но ведь Всемогущий мог просто приказать: «Плодитесь! Так надо!» А он сделал нам хорошо. С чего бы это?
Она кричала в его объятьях так громко, словно звала на помощь свою далекую стыдливость.
Еврей почему-то воспринимает талантливость аборигена как личную обиду.
Чтобы понять правоту Сталина, надо простить его неправоту.
Чем сильнее человек ненавидит Сталина, тем вероятнее, что в жизни этого человека случались гадости.
Жизнь сложена из таких смешных пустяков, что даже удивительно обнаружить в самом конце такую серьезную штуку, как смерть!