– Я думаю, он… нездоров. Разумом. С момента приземления он все время пытался подорвать мое положение в лагере. Причин этому никаких не было, простое соперничество. В самый первый день он перешел черту и при каждом удобном случае подвергал мою жизнь и жизнь моих друзей опасности. Так что, если вы спрашиваете, не с ним ли я… – он растянул губы в улыбке, – то я отвечу «нет».

Взгляд Грэхема медленно съехал на пол. У Уэллса упало сердце. Нужно быть осторожнее. Если решат, что он заодно с Грэхемом, надежды на побег не останется. Но он не может и слишком настаивать на том, что Грэхем безнадежен. Нельзя подвергать его еще большему риску, ему и так плохо. Уэллс сглотнул.

– Прошу прошения, Мать, – сказал он, качая головой.

В глазах ее что-то быстро, почти неразличимо мелькнуло.

– За что, Уэллс?

– Я цеплялся за прошлое. Я должен был смыть его в реке, я знаю. Все, что случилось раньше, уже минуло, – он посмотрел на нее. – Теперь мой дом тут, если будет на то воля Земли.

– Если будет на то воля Земли, – повторила она тихо, продолжая смотреть на Уэллса.

Он уже перестал надеяться, что она поверила в эту внезапную демонстрацию преданности, но тут она наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Я верю тебе, – сказала она. – Завтра на рассвете состоится то, что мы называем церемонией Поиска Пары. Для тебя и других новобранцев. Мы официально примем вас в ряды Защитников.

Из кармана длинной струящейся юбки она вынула кинжал. Он опасно сверкнул в тусклом свете. Уэллс задержал дыхание, а Сорен провела клинком по его предплечью – а потом разрезала веревки.

Уэллс облегченно вздохнул и принялся разминать руки и ноги, пока по ним не побежали острые мурашки. Сорен встала и убрала кинжал.

– Другие потребуют большего, конечно, – сказала она. – Защитники мои. – Она прижала руку к сердцу, снисходительно улыбаясь, как будто говорила о маленьких детях. – Для того чтобы наша община могла просто существовать, мужчинам приходится быть жестокими. Они знают это и уважают силу. Если ты хочешь стать одним из нас и быть принятым на равных, они потребуют от тебя достаточно жестоких доказательств. Иначе они не станут доверять тебе.

Уэллс пытался дышать ровно, но сердце у него заледенело.

– Уведи этого мальчика в лес и убей его, – приказала она все так же легко. – Можешь сделать это быстро или медленно, но только будь так любезен, уйди за пределы наших священных стен. Сегодня здесь больше не прольется кровь.

Нет. Это слово рвалось с губ Уэллса, а в душе его боролись ненависть и отвращение. Вот так все и закончится. Им нужно выбраться отсюда. Сейчас. На него обрушилась вторая волна тошноты, когда он осознал, что именно сказала Сорен. Что значит «больше не прольется»? Что за незваного гостя она упоминала? Всем своим существом он молился, чтобы это не оказался один из его друзей.

– Дуб сопроводит тебя и станет свидетелем твоего служения. – Сорен открыла дверь и махнула рукой Дубу, а потом ушла не оглядываясь.

Дуб встал в дверях, держа в мускулистых руках два ружья. Ткнул дулом Грэхема. Тот встал, пошатываясь, и вышел из каморки, как будто земная овца, которую гнали на пастбище.