– А она не умерла, – только и сумел сказать Степан Нефедов, чувствуя себя так, будто его огрели по голове пыльным мешком. Потом он поглядел в глаза Стерегущему Спину, развел руками и коротко рассмеялся, словно и не было вокруг полутемной землянки, залитой кровью.
– Ну и денек… Забирай его и пошли отсюда, нам еще обратно пробираться.
– Людмила… Вы его запишите как найденыша. Мол, обнаружен бойцами такого-то взвода – вот, здесь все написано, я вам сам написал для удобства. Война все спишет, сами понимаете. А если надо будет деньжат подкинуть или еще чего – тут полевая почта приписана…
– Да вы что, Степан? – сестра гневно выпрямилась. – Слава богу, нет у нас нужды ни в чем, на полном государственном довольствии состоим! Наш детский дом один из лучших считается, понимаете?
– Это я так, – смутился старшина, – не подумавши. Извините.
– То-то.
Нефедов докурил папиросу, огорченно заглянул в опустевшую коробку и аккуратно спрятал ее в карман шинели. Поправил ремень и спустился с крыльца.
– Спасибо вам, Людмила. Пойду я, наше дело казенное. Может, еще и встретимся.
– Погодите! Степан! – вдруг окликнула его женщина. – А имя-то? Самое главное!
– Имя? – нахмурился старшина. Постоял с минутку и вдруг просветлел лицом. – Матвеем назовите. Точно! Пусть Матвеем будет. И фамилию дайте – Первый. Матвей Первый. Чтоб гордился потом, когда в ум войдет.
– Кого-то из родни Матвеем звали? – спросила сестра.
– Отца моего так звали, – улыбнулся в ответ старшина Степан Нефедов.
Приложил ладонь к козырьку и быстро зашагал прочь.
Россия. Новосибирск. Наши дни
Первым задать вопрос успел Александр. Светловолосый юноша отчаянно, обеими руками поерошил свою шевелюру и выпалил на одном дыхании:
– Ангела Викторовна! А кто-нибудь… ну, из простых людей, не историков, не ученых – кто-нибудь оставил свои воспоминания, мемуары, в которых упоминаются Охотники? Научные труды и закрытые доклады – это понятно, а просто воспоминания? Ведь не может же быть, чтобы ни единого слова?
Студенты закивали, по аудитории пронеслись возбужденные шепотки.
– О, – Ангела Румкорф поудобнее перехватила рукоять тяжелой трости из черного дерева, на которую опиралась, – однако, Саша, вы хотите очень многого!
– Ну… я… – смешался юноша, но Румкорф улыбнулась.
– Ответ на ваш вопрос – да. Такие воспоминания есть. В свое время их тщательно вычищали, и почти все они теперь доступны только исследователям, обладающим особыми правами и разрешениями. Проще говоря – с нужным допуском. Однако у меня есть аудиозаписи нескольких интервью. Точнее, рассказов, записанных в домашней обстановке. Как они оказались в моем распоряжении – история отдельная, со всеми элементами хорошего детектива. Но для нас сейчас это несущественно. Давайте послушаем.
Она открыла небольшой тонкий ноутбук и пощелкала кнопками мыши.
– Рассказчик – танкист. На удивление, даже через столько лет он сохранил очень ясную память о тех событиях…
Госпиталь
– А если все так и было – тогда вы почему не сгорели вместе с экипажем?
Ничего себе вопросик, правда? Услышишь такое – и поневоле начинаешь задумываться, не спятил ли.