«Кортес или Азаг-Тот?»

«У тебя будет величие и власть!»

«У тебя будет твоя душа!»

Они были на одном расстоянии от ведьмы. Кортес, стоящий посреди Красной площади, и Великий Господин, рычащий в стеклянной тюрьме.

Усталая, отрешенная Тасмит прижалась щекой к стене арки и закрыла глаза:

— Ты помнишь Азаг-Тота, Лазь? Это вернулось к тебе?

— Кажется, — неуверенно ответила Яна. — Иногда мне кажется, что это просто слово… А иногда я чувствую его внутри себя.

Рука, благословляющая подпись на голове наложницы… это было во время посвящения. Его горящие золотые глаза… совсем близко, рядом, в тот момент, когда он доставлял ей изысканную муку наслаждения…

— Величие его ненависти не может не восхищать, Лазь. В первое время мне тоже было странно и неуютно, но потом, когда я познала гений Кадаф, я поняла, что только Великий Господин обладает Знанием. Подлинным Знанием всего.

Светильники, заранее расставленные на гробнице Азаг-Тота, вспыхнули голубым пламенем Кадаф.

— Да хранит нас… — Яна с огромным трудом подавила вырвавшуюся формулу почитания Великого Господина. Тасмит задумчиво посмотрела на нее.

— Ты сможешь провести церемонию?

«Ты его любимая наложница! Ты обязана это сделать! Ты обязана!..»

Ураган ненависти кружился в душе Лазь, наполнял блаженным холодом, требовал… Яна покачала головой и сдавила в руках «Орлиный шест»:

— Нет, Тасмит, я не буду проводить церемонию! И не позволю сделать это тебе! Азаг-Тот останется там, в своем ящике!

Процессы, идущие внутри арки, становились все более и более бурными. Темная кровь гиперборейцев клокотала, и призрачное строение наполнялось тяжелым золотом Кадаф. Его тусклое сияние уже окутало Лобное место, осветило памятник, храм, но не тянулось к мавзолею, к пылающим маякам синих светильников. Жрец не читал заклинание, и разбуженная энергия кипела в каких-то метрах от дрожащей гробницы. Яна сделала шаг к Тасмит.

— Я приняла решение, наложница! Церемонии не будет!

— Не будет, значит, не будет, — бесстрастно улыбнулась Тасмит и медленно присела на лестницу.

— Что? — Яна изумленно уставилась на девушку в белом платье.

Гарки появились сразу и отовсюду. И сразу пошли в бой. Они не выбирали соперника, не примеривались, а просто бросались на ближайшего иерарха. Молча. Яростно. Сантьяга приказал устроить показательную экзекуцию, разорвать гиперборейцев на куски, и солдаты послушно выполняли волю своего командира. На куски, значит, на куски. Буквально. Приказал бы сжечь, лупили бы по тварям «Дыханием дракона» и «Кольцами саламандры», а так расправлялись с ними старым дедовским способом. Примитивным, но надежным. Группа магов, занявших позицию неподалеку от «Националя», не позволяла солдатам Азаг-Тота использовать магию, и им пришлось принять бой на условиях навов. На жестоких условиях.

Иерархи оказались погребенными под тысячами ударов, каждого из них атаковало не меньше двух десятков гарок, не мешавших при этом друг другу. Одни били по ногам, другие по рукам, третьи по глазам, по корпусу, по груди, по спине, по голове. Нападавшие перекатывались, менялись местами, кто-то отходил назад, но его место тут же занимал свежий воин. Теоретически плотная шкура гиперборейцев могла выдержать прямые удары черных навских мечей, но запас прочности ограничивался накопленной магической энергией, а под градом беспощадных ударов она расходовалась очень быстро. Очень. Как и рассчитал Сантьяга.