– Сволочь, – пробормотал Флавио, который все еще лежал на полу. Наконец он смог сфокусировать взгляд на приятеле. Потом начал неловко подниматься, хватаясь за мебель.

Корсо с любопытством наблюдал за ним.

– А ты вроде бы и не рад встрече, Флавио.

– Не рад? – Торговец книгами потирал подбородок и время от времени поглядывал на свою ладонь, словно опасаясь найти там осколок зуба. – Ты сошел с ума. Окончательно.

– Пока еще нет, но очень скоро ты мне в этом пособишь. Ты и твои сообщники, – он указал пальцем на Лиану Тайллефер, – включая сюда и безутешную вдову.

Ла Понте двинулся к нему, но остановился на безопасном расстоянии.

– Может, ты потрудишься объяснить мне, о чем речь?

Корсо поднес руку к носу книготорговца и принялся загибать пальцы:

– Речь о рукописи Дюма и о «Девяти вратах». О Викторе Фаргаше, утопленном в Синтре. О Рошфоре, который превратился в мою тень, – неделю назад он пытался прикончить меня в Толедо, а вчера – здесь, в Париже. – Корсо снова ткнул пальцем в сторону Лианы Тайллефер. – О миледи. И о тебе, разумеется, какую бы роль в этой истории ты ни играл.

Ла Понте не сводил глаз с пальцев Корсо, пока тот считал, и моргал в такт счету – пять раз подряд. Затем опять погладил подбородок, но жест этот теперь выражал задумчивость. Он уже готов был пуститься в объяснения, но передумал. И прежде обратился к Лиане Тайллефер:

– Какое мы имеем ко всему этому отношение?

Она презрительно пожала плечами. Меньше всего ей были нужны пустые разговоры, да и помогать ему она не собиралась. Вдова по-прежнему полулежала на подушках, рядом стоял поднос с завтраком; пальцы с кроваво-красными ногтями крошили ломтик поджаренного хлеба; от дыхания едва заметно поднималась и опускалась пышная грудь, которую глубокий вырез щедро выставлял напоказ. А вообще-то она глядела на Корсо так, как глядят на противника – в ожидании, что карты первым раскроет все-таки он; и на происходящее реагировала с безразличием сырого окорока.

Ла Понте почесал голову – в том месте, где светлели остатки волос. Вид он имел весьма жалкий: стоял посреди комнаты в помятой полосатой пижаме, левая щека снизу распухла от полученного удара. Глаза Флавио растерянно перебегали с Корсо на Лиану, а потом опять на Корсо. Наконец взгляд его остановился на охотнике за книгами.

– Я требую объяснений, – сказал Ла Понте.

– Какое совпадение. Ведь и я пришел сюда за тем же.

Ла Понте молчал, вопросительно взирая на Лиану Тайллефер. Он чувствовал себя униженным, и не без оснований. Изучив одну за другой все три пуговицы на своей пижаме, Флавио опустил глаза на босые ноги. Вид его не слишком соответствовал драматическому накалу ситуации. В конце концов он мотнул головой в сторону ванной комнаты.

– Пошли туда. – Ла Понте постарался придать голосу побольше достоинства, но распухшая щека мешала четко произносить согласные. – Поговорим.

Женщина сохраняла полное спокойствие, на лице ее не отражалось ни тени тревоги; она по-прежнему неподвижно полулежала и с вялым интересом наблюдала за ними, словно по телевизору на ее глазах раскручивался какой-то скучнейший конкурс. Корсо подумал, что оставлять ее вот так, не приняв мер предосторожности, не следовало, но не мог сообразить, что именно надо сделать. После короткого колебания он схватил с пола свою сумку и прошествовал с ней в ванную, Ла Понте последовал за ним и закрыл за собой дверь.