Именно на этой увлекательной мысли ее захватил звонок: звонила Мария Петровна.

— Елене поставили капельницу, — сказала она. — Я очень беспокоюсь. Не можешь ли ей помочь ты… своими методами?

«Господи! Где ты была, сестра, два месяца назад, когда от меня шел ток!» — подумала Наталья. Но сказала Другое.

— Конечно, — сказала она. — Где она лежит?

Попала же она на место собственной аварии, потому что хотела по дороге захватить «одну ведьмочку» из молодых, да раннюю, которая ее, Мавру, чтила, которая с ума спятит, что та ее о чем-то просит. У Натальи есть хорошее объяснение: «Родственница. Она, Мавра, родственников не пестует. Запрет, мол, ей такой дан».

В их деле, где начинается правда, а кончается вранье, никто не знает. Сам человек не знает: плетет, вяжет лыко, а глядишь — у него в руках уже серебряная нить… Но не факт, что надолго красавица нить попалась в руки… Глядишь — опять лыко.

Ведьмочка жила почти на том самом перекрестке, откуда вперед головой вылетела Наталья, а Мавра, сердешная, сгорела дотла.

Ступив на асфальт, Наталья почувствовала жар и изнутри, и извне. Так уже было в детстве. Она забыла про это, а сейчас вспомнила. Перед тем самым последним маминым гриппом. Она играла во дворе, сгребая лопаточкой грязь. Ночью выпал снег, но утром растаял, и ей так тогда хотелось добраться до беленьких кучек, что еще гнездились там, где не топтались люди. Она пробивалась к снегу лопаткой, а мама кричала, чтоб вышла из грязи.

Мама выбивала половик, который свернула с вечера, мечтая бросить его на чисто-белый снег, а снег исчез, и приходится по половику тюкать выбивалкой, а была мечта о снеге, была…

Так вот, вдруг маленькая Наташа почувствовала жар изнутри и снаружи. Мир на минуту стал другим, без снега, без грязи, без половика, без выбивалки… Без мамы…

Она смотрела в ту сторону, где была мама, но там не было никого… Там абсолютно никого не было…

…Сейчас же — наоборот — мама была. Она опять стояла, держа в руках Елену, как тогда, в первый раз.

— Что ты мне хочешь сказать? — спросила Наталья. — Если помочь ей, то я туда и иду.

Но в этот миг как оглашенная выскочила из подъезда «ведьмочка» Клара, круглая, как колобок, девица, вся в перетяжечках, как младенец. От нее тоже шел жар, отчего Натальин жар скукожился, засох, свернулся, обратился в прошлогодний лист и пристал к сапогу.

Наталья аккуратненько сняла лист и спрятала в сумочку. Клара внимательно следила за этими странными движениями. Мавра — мастер в их деле и просто так грязь с улицы в сумку не положит. Хотя у проидошистой Клары была и другая мысль, погрубее, попроще: Мавра положит любую грязь хоть в сумку, хоть к сиськам — для понту! Дело это известное, жизнью проверенное, не напустишь туману и тайны, ни черта не сработаешь. Их рыбешка очень уж часто ловится на кусочек дерьма. Но то, что Мавра ворожит перед ней, Кларой, которую сама и пригласила, обижало. Я-то тебе не клиент!

— Меня на этом самом месте звездануло, — сказала Наталья.

— Да ты что! — восхитилась Клара. — Я знала — рвануло машину, но не знала, что тебя. — Хотя прекрасно все знала.