Правда, пока сплошной туман… — Он повертел в воздухе растопыренной пятерней и радостно ухмыльнулся. — Один из приятелей артельного старосты, того самого, который умер в больнице, слышал мельком, что он намеревался открыть какое-то торговое предприятие на пару со своим земляком.

— «Берлин»? — переглянулись Алексей и Вавилов. — Трактир?

— Магазин?

— Чайная?

— Давай в пролетку? — крикнул Иван. — Надо срочно проверить.

Они вскочили в пролетку, и только тут Корнеев обратил внимание на сверток, который Вавилов нежно прижимал к своей груди.

— Что это? — спросил он.

— О! Это сейчас дороже злата и серебра, — ухмыльнулся Иван. — Дубиночка, орудие убийства!

— Нашли! — Корнеев хлопнул его по плечу. — А бродяжку?

— Бродяжку Варька нашла, — кивнул Вавилов на собачонку, пристроившуюся у его ног. — Говорил тебе, что стоящая собачонка? А старуха остальное все обсказала. Дескать, видела ночью мужичонку, собою неказистого, который забросил эту дуру в кусты, — он на мгновение отнял штангу от груди и с любовью, словно кормящая мать на младенца, посмотрел на нее. — Покажем Федору Михайлычу, хоть немного его порадуем.

А то, вишь, вздумал в отставку податься!

— Ты думаешь, он серьезно? — спросил Алексей.

— Серьезнее не бывает, — вздохнул Иван, — уж если что ему втемяшится в голову, от своего не отступит!

Слишком серьезные преступления, да еще этот паскудник Желтовский подножку подставил! Теперь нашему Михайлычу надо задницу в горсть зажать и пахать день и ночь, чтобы в грязь лицом не ударить. Ну, а нам, слугам Отечества, и вовсе придется на казарменное положение переходить. — Он быстро перекрестился. — Дай бог, чтобы этот «Берлин» тоже туфтой не оказался.

К счастью, «Берлина оказался единственным в Североеланске торговым заведением со столь громким названием. На самом деле это была чайная, основными посетителями которой были извозчики да едущие на базар крестьяне. Была она низкой и темной, пол устилали опилки и солома. А на пять копеек подавали „пару“ — чашку чая и два куска сахара. Если же посетитель заказывал две „пары“, то третья подавалась ему бесплатно, но уже с одним куском сахара или бубликом взамен.

К чаю предлагались всегда свежие, с разнообразными начинками пироги и расстегаи. И это тоже привлекало сюда посетителей.

А для извозчиков «Берлин» и вовсе стал своеобразным клубом, где они узнавали последние новости, обсуждали расценки за проезд и делились опытом, как привлечь денежного клиента и не позволить объегорить себя жуликам. В «Берлине» выясняли отношения, заключали сделки, мирились и ссорились. Здесь всегда было весело, шумно и многолюдно. Дым висел коромыслом в двух залах чайной, и порой не хватало мест даже завсегдатаям.

Но оказывается, столь выгодное заведение было продано на днях старым владельцем. Новый хозяин чайной, здоровенный красномордый мужик с бородой лопатой пояснил, что купил ее у некоего Матвея Сазонова, который заявил, что уезжает на родину в деревню.

И когда Вавилов, предъявив ему карточку агента, попросил обрисовать бывшего хозяина «Берлина», новый хозяин сказал, что Сазонов — крайне маленького роста, и для достоверности поднял ладонь на высоту чуть больше двух аршин от пола. И добавил, что по этой причине постоянные посетители в шутку прозвали Матвея Великаном.