— Прости, но ты меня не совсем правильно понял.
Ты попросил передать сплетни, я их тебе озвучила и примерно с теми же интонациями, с которыми их передают друг другу в салонах.
— И что ж, это единственная сплетня?
— Нет, их масса всяких ходит! В том числе, что ее намеренно отравила одна из ее многочисленных соперниц, и то, что это месть Савве Андреевичу…
— Месть? Какая еще месть?
— Причин много называют, но вчера я слышала от одной приятельницы, что пророчица Земфира Согдийская…
— Эту Земфиру я знал еще под кличкой Зоська — Два Креста. Ей один чалдон на плече два креста выжег за то, что она у него по пьяни тулун с золотом стянула.
После того она с воровством завязала, но наловчилась обдирать разных доверчивых дамочек. И ведь несет чистейшей воды чепуху, а вы верите!
— Не хочешь слушать, не слушай! — обиделась Анастасия Васильевна. — Сам же просишь, потом насмехаешься!
— Да не смеюсь я, — вздохнул Федор Михайлович. — Ну, что там ваша Земфира напророчила?
— Она сказала, что одна богиня умерла, но вторая придет на ее место и затмит первую. Только придет в этот храм любви и страсти через трупы…
— У Зоськи, смотрю, про трупы сбрехать не заржавеет, но как зараза насобачилась выражаться» храм… богиня… любви и страсти… Что твой Шиллер или Шекспир! — Федор Михайлович озадаченно покачал головой. — Выходит, решили отомстить Булавину, а убили его любовницу? И что языками полощут, прости мою душу грешную, почему никак душе Полины Аркадьевны успокоиться не дают? Сколько она, бедняжка, при жизни от этих языков натерпелась, так и после смерти ее имя продолжают трепать! Ну, песья порода!
Ну, собачья кровь! И отчего ж у нас в России мода такая имеется? Чуть только человек из общей колеи выбьется, непременно его надо назад уложить, да еще телегой по нему проехаться, чтобы не смел высовываться поперед всякого быдла! — И Федор Михайлович в сердцах так хлопнул по столу кулаком, что подпрыгнули чайные чашки и звякнули ложечки в вазочках с медом и вареньем.
— Федя, — Анастасия Васильевна опять быстро переглянулась с падчерицей, которая против обыкновения имела сегодня унылый вид. — У нас с Лизой к тебе разговор. Учти, серьезный разговор!
— Мне уже некогда! — быстро ответил Тартищев и посмотрел на настенные часы. — И вообще, где мои газеты?
— Твои газеты сейчас принесут, — Анастасия Васильевна сделала строгое лицо. — Ты можешь когда-нибудь набраться терпения и выслушать нас до конца?
— Слушаю, — покорно согласился Тартищев, но уточнил:
— На все про все не больше пяти минут!
— Ты своих жуликов готов часами слушать, а нам, выходит, и пяти минут жалко? — произнесла с обидой Лиза. — Или как закроетесь в кабинете с Иваном или Алексеем Дмитричем… Кипятком вас оттуда не вытравишь!
— Лиза! — Анастасия Васильевна взяла ее за руку и легонько сжала. — Успокойся, девочка! Я сейчас все объясню! — Она внимательно посмотрела на мужа. — Я еще раз прошу, отнесись к тому, что мы скажем, абсолютно серьезно. Дело в том, что Лиза с сентября играет в любительском театре. Там, в основном, собрались студенты да гимназисты. Начинали с легких вещей, теперь переключились на более солидные. Я смотрела несколько их спектаклей, и знаешь, совсем недурно. У них уже свои зрители и поклонники появились. Мы с Алешиной матушкой все их спектакли исправно посещаем.