— Рестон, по-моему, ты выжил из ума.

— А ты слепой, глухой, немой или прикидываешься? Думаешь, ты сумеешь разобраться сам?

Логан покачал головой.

— Нет. Я — нет. Я держусь подальше от всего этого. Я хочу со всеми остаться в хороших отношениях.

— Это невозможно. Поверь. Они нас оценивают, изучают, а мы их. Каждый из них присматривается, из кого сколотить для себя бригаду получше.

— Прекрасно, — раздраженно бросил Логан. — И кого ты хочешь?

— Я? Маркелла. А почему не ухватиться за главного?

Они оба рассмеялись — ну что такого на их счету, чтобы положить глаз на августейшего директора АИРа?

— Доброе утро, джентльмены.

Они обернулись. И почувствовали себя неловко — перед ними стоял Грегори Стиллман, держа под мышкой мотоциклетный шлем. Что он слышал из их разговора? Блуждающая полуулыбка не говорила ни о чем.

— Здравствуйте, доктор Стиллман.

— Рад вас снова видеть, сэр.

— Логан и Рестон, не так ли? Клермонтские близнецы.

— Вообше-то, сэр, — сказал Дэн, — там мы были едва знакомы.

— Не обращайте на меня внимания, просто у меня такая игра, чтобы запомнить имена. Испытываю на практике кое-что из того, что почерпнул из книги по тренировке памяти. — Он слегка сощурился. — Я хотел бы знать каждого младшего сотрудника лично. Скажите, у вас есть минута прямо сейчас?

Оба молодых врача обменялись быстрым взглядом. Логан прекрасно понимал, что Шейн воспримет это как предательство, и он также подозревал, что Стиллман именно этого и хочет. Рестон быстро решил за обоих.

— Конечно, мы собрались что-нибудь перехватить в кафетерии.

Через десять минут они сидели в офисе Стиллмана и слушали рассказ о его головокружительной карьере в АИРе. Пятнадцать лет назад, как он беспечно заметил, он тоже был таким же младшим сотрудником-первогодком.

— Сегодня восемнадцать человек работают на меня. — Он улыбнулся. — Собираюсь довести их количество до тридцати. В последнее время мы, к счастью, привлекли значительные фонды для финансирования работы по раку груди.

Блестящая карьера Стиллмана, как уже хорошо знали молодые люди, была построена на том, что он первый начал работу в области теории молекулярного источника страшной болезни. И, пока предыдущие исследователи сосредоточились на хирургическом вмешательстве и химиотерапии, Стиллман нацелился на источник болезни. Он исследовал возможные отклонения от нормы в молекулах ДНК, изучал, каких протеинов в опухолях груди избыток, а каких нет вовсе, состав химических веществ внутри раковых клеток, способных самовоспроизводиться с такой смертоносной эффективностью.

— Хотите знать, над чем я собираюсь работать? — спросил он. — Еще один великий прорыв!

Лица гостей засветились. Они чувствовали себя так, будто их пригласили снять покрывало с очередного шедевра Да Винчи.

Стиллман медленно встал.

— Вы любите оперу?

— Я люблю, — сконфуженно признался Логан.

— Есть какая-то любимая?

— Моцарт. «Женитьба Фигаро».

Стиллман усмехнулся, как показалось, снисходительно.

— А доктор Рестон?

Тот колебался.

— Пожалуй, «Томми». Чья — не знаю.

Стиллман повернулся к Логану с сердитым лицом.

— Очевидно, доктор Рестон не разделяет нашего с вами почтения к прошлому. Очень плохо. А ведь именно там мы собираемся найти многие ответы на сегодняшние вопросы.