Кразас снова улыбнулся и дотронулся до блокнота на столе.

— Я уверен, вы знаете, что наш курс экспериментального лечения включает в себя три фазы. Первая — новая, совершенно новая форма лечения. Злокачественные образования в данном случае находятся на продвинутой стадии, и мы, без сомнения, понимаем, что шансов на успех мало. — Он помолчал, отпил воды из стакана. — Поэтому, разумеется, и наше понимание успеха меняется. Нас интересует уровень токсичности и определение дозы лекарств, которую человеческий организм в состоянии выдержать. А действие лекарств на злокачественное образование является только второстепенной заботой.

Он поднял блокнот.

— Читая эти материалы, вы заметите, что мы ведем только две протокольные записи по первой фазе. Это означает, что никто из вас не будет иметь дело более чем с двумя-тремя пациентами, участвующими в этом исследовании. Поскольку у пациентов весьма запущенное заболевание, они требуют к себе значительного внимания. — Он помолчал, взглянув на Ларсена. — Само собой разумеется, мы не обманываем больных. В нашем институте к этике относятся серьезно. Но, когда пациент в отчаянном положении, не всегда следует сообщать ему всю правду. Вспомните о Хичкоке: у пациентов, теряющих надежду, пропадает и стимул оставаться в рамках программы. — Он откашлялся и выпил еще воды. — Далее — только небольшое количество лекарств, использовавшихся на первой стадии, процентов десять, используется во второй фазе. Там проводятся сложные исследования, цель которых — определить эффективность воздействия соединений на злокачественное образование в определенном органе. В свою очередь, не более чем десять процентов этих лекарств, точнее, один процент в общей сложности, проходит испытания в третьей фазе, на которой опробуется новое лечение, отличающееся от самых последних терапевтических методик. Когда пациент ставит свою подпись о согласии, он не знает, будет ли он получать официальное лечение или экспериментальное. Но могу вам сказать, что наша политика заключается в том, чтобы никогда не давать больному раком нейтральные лекарства для его успокоения. Это — мошенничество самого жестокого свойства.

Он помолчал.

— Мы знаем, что все участники эксперимента — а это и наши пациенты, и их семьи, — как правило, настроены более или менее оптимистично. Они пришли сюда не просто потому, что здесь все бесплатно. Они надеются на излечение. Но мы — ученые, наши надежды велики, но ожидания вполне реалистичны. И, если исследования третьей фазы дают результат чуть выше обычного стандартного лечения или заметно улучшают состояние больного, это достижение. Но не думайте, что успехов не бывает. Я допускаю, что вы все знакомы с таким лекарством, как кисплатин?.. — Он помолчал, оглядев серьезные лица за столом, и, казалось, ждал ответа.

— Используется при лечении тестикулярного рака, — сказал Рестон.

— Да. Но это еще не все. Я думаю, вы слишком молоды, чтобы помнить фильм «Песня Брайана», он шел с огромным успехом, когда я был в вашем возрасте. Его сюжет основан на истории одного футболиста, умершего от тестикулярного рака очень молодым.