Милли расчесала волосы, и все — она была готова. Глубоко вздохнув, она сунула ноги в мягкие зеленоватые туфли на невысокой шпильке и направилась к двери спальни, полная решимости убедить Чезаре, что Джилли не воровка, что это какая-то ошибка. И еще попросить его разыскать Джилли, потому что она крайне встревожена ее исчезновением.
Как только она вошла, Чезаре появился в дверях гостиной.
Он был без пиджака и галстука, тонкая белая рубашка натянулась на его широких плечах. Осмотрев Милли с головы до ног, он устремил взгляд в ее глаза, и это продолжалось, казалось, бесконечно, он словно старался прочесть, что у нее на душе.
А потом улыбнулся и сипло проговорил:
— Иди сюда.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Милли шла как во сне, что-то в глубине его темных бездонных глаз неудержимо притягивало ее.
Мелко дрожа где-то внутри, она остановилась перед ним, чувствуя сквозь платье тепло рук, которые он положил на ее тонкую талию.
Его глаза, затененные ресницами, блестели, а в голосе звучало мужское восхищение, когда он пробормотал:
— Bella… La direttrice[9] точно поняла мои указания. — Он улыбнулся: — Прости, больше не скажу ни слова по-итальянски, ты ведь не понимаешь моего языка. Кстати, это было первое испытание, которому я тебя подверг, и оно усилило мои подозрения.
Милли покраснела, но вовсе не потому, что, как оказалось, ее обман был раскрыт еще в самом начале. Просто его лежавшие на талии руки скользнули выше, и она почувствовала, как ее груди туго натянули расшитый цветами лифчик. Еще немного — и его пальцы коснутся их. Милли очень этого хотелось, и не только этого…
Но Чезаре вдруг отодвинулся и хрипло проговорил:
— Я научу тебя своему родному языку. Это понравится нам обоим, — возвращая Милли на землю.
О чем он говорит? А она, что она делает? Учить его язык? Когда? Он что, думает, что она останется? Но Филомена вряд ли захочет видеть ее после того, что случилось! Или она просто нравится ему, как нравилась Джилли, и он хочет иметь ее под рукой, чтобы спать с ней, когда захочется?
— Нам надо поговорить о моей сестре, вы не забыли? — спросила Милли, собравшись с духом.
— Правда? — Чезаре стоял рядом с ней, приобняв за плечи и водя пальцами по обнаженной коже.
— Вы смертельно оскорбили ее, — сказала Милли, отходя от Чезаре, подальше от соблазна. — Так мне кажется.
— Неужели? — В голосе Чезаре звучало непонимание.
Ну конечно, подумала Милли, он же завзятый сердцеед. Поддайся она своей слабости, он бы уже раздевал ее, а она помогала бы ему, не думая ни о чем, кроме того, что страстно хочет его.
Может, ему лестно переспать с обеими близняшками?
А она? Почему она помогала бы ему — потому что любит его?
От этой мысли Милли стало совсем плохо, и она не могла произнести ни слова.
— Ну так что тебе кажется, расскажи, — поторопил ее Чезаре.
Появление гостиничного слуги, вкатившего тележку с едой, дало ей столь необходимый перерыв и возможность собрать в кучку разбегающиеся мысли. Молодой официант накрыл стол на балконе.
— Мы можем поговорить за обедом. — Чезаре, мягко подталкивая Милли в спину, вывел ее на балкон, нависавший над садом. Ноздри защекотал крепкий аромат жасмина. — А дальше видно будет, — сказал Чезаре.