– Своя рубашка всегда была тебе ближе к телу, – упрекнул его Харди.

Снейдер кивнул.

– И не только это. В тот момент Диана была уже с Хессом, и я не мог снова все разрушить, отдав Хесса под суд.

– И поэтому ты наблюдал, как невиновный отправился в тюрьму за убийство, – заключил Харди.

– Ты не был таким уж невинным!

– По крайней мере, в смерти моей семьи.

– Для меня это была сделка с совестью – и она далась мне нелегко.

Сабина внимательно слушала взаимные упреки мужчин, которые ее, казалось, даже не замечали.

– И почему же ты решил именно сейчас отмыть свою совесть? – Харди поднял связанные руки и вызывающе оттопырил три пальца. – В трех коротких предложениях, козел!

Снейдер проигнорировал намек.

– Причин, действительно, три. Рорбек, Хагена и Диана мертвы – а сейчас уже и Хесс, – и больше ничто не вынуждает меня молчать. Во-вторых, моя коллега исчезла. – Он быстро взглянул на Сабину.

– А третья причина? – спросил Харди.

– Я знал, что Дирк ван Нистельрой, как новый президент, не захочет возглавлять БКА, в котором коррупция и ложь, как гнойная язва, поразили высшее руководство, поэтому я предложил ему разобраться со старыми историями.

Сабина удивленно посмотрела на Снейдера.

– Вы обратились к ван Нистельрою – не наоборот?

– Это был мой шанс вернуться на службу в БКА, – холодно ответил он.

– Вот в чем дело, – вырвалось у нее. – Вы планировали это с самого начала, верно?

– Не с самого начала, – поправил он ее. – Вы переоцениваете меня. Идея пришла мне в голову через несколько дней после освобождения Харди.

– Ну, тогда мы все обсудили, – заявила она. – Харди отправится под арест, а Франк Айзнер уже объявлен в розыск. Все закончилось.

Харди бросил на нее презрительный взгляд.

– Ничего не закончилось.

Бледное лицо Снейдера словно застыло, словно превратилось в гранит. Он кивнул.

– Харди прав – все лишь начинается. Мы только что выманили нашего противника из его укрытия.

– Нашего противника?

– Айзнера.

– Вы ведете себя так, словно он сверхчеловек.

– Почти, – вмешался в разговор Харди. – Вы когда-нибудь видели его вблизи? Заметили шрам на горле? – Харди провел пальцем от подбородка вниз.

Сабина кивнула.

– Шрам от трахеотомии. И что?

– Знаете, кто ему это сделал?

– Вы?

– Нет, он сам.

– Глупости.

– После рождественской вечеринки БКА мы пошли в бар. Рорбек, Тимбольдт, Ломан, Айзнер и я. Хесс тоже был с нами, Снейдер и еще несколько коллег.

Сабина взглянула на Снейдера, и тот подтвердил это кивком.

– Айзнер стоял у барной стойки, поглощая арахис, и вдруг захрипел. Начал задыхаться и посинел. Из-за шума и дыма в баре мы сначала ничего не заметили, лишь когда он схватил меня за руку. Я тут же применил метод поддиафрагмального толчка, схватил его сзади и нажал на живот, но проклятый орех застрял глубоко в горле. Затем попробовал Рорбек, но тоже безуспешно. В конце концов стало ясно, что поможет только трахеотомия, но никто не решался. Слишком высок был риск убить его. Вместе с тем, он и так умрет, и вот Айзнер, уже с абсолютно синим лицом, берет со стойки нож, которым бармен нарезал лимоны для напитков, нащупывает трахею и сам разрезает себе горло. Еще пытается вытащить из коктейля широкую трубочку, но теряет сознание.