— Герр Михайлов, — спросил он наконец, — долго ли вы еще намерены остаться с нами?

Голос Вильгельма привел плотника в себя. Он поднял голову и пристально посмотрел на молодого человека, который должен был повторить свой вопрос.

— Нет, не долго, — отвечал тогда Михайлов. — Я скоро, быть может, на днях, расстанусь с вами.

Вильгельм задумался, устремив грустный взор в ту сторону, где был дом отца его, и спросил опять: — Говорили вы с моим отцом?

Брови Михайлова насупились.

— Не спрашивай меня теперь об этом! — сказал он повелительно. — Я не хочу отравить высокого наслаждения, которым теперь полна душа моя, воспоминанием о людской жестокости.

Вильгельм печально опустил голову, не смея более спрашивать.

Михайлов молчал несколько минут, но, заметив печаль, выражавшуюся на лице молодого человека, сжалился над ним.

— Зачем ты спрашиваешь меня об этом теперь? — спросил он.

— То, что вы сейчас говорили о будущности, ожидающей Россию, внушило мне охоту отправиться туда с вами, — отвечал Вильгельм.

— Так что же?

— Но я не хочу расставаться с родиной, не примирившись с отцом.

— Какой вздор! — возразил Михайлов, устремив проницательный и испытующий взгляд на молодого человека. — Отец твой упрям и несправедлив, следовательно, ты имеешь полное право бросить его.

— Нет, не говорите этого, герр Михайлов, — отвечал Вильгельм, печально покачав головой. — Без родительского благословения нет счастия на земле! Притом же отец мой стар, придет время, когда ему будет нужна моя помощь, а я знаю его: если я уйду, не примирившись с ним, то он не примет от меня ни малейшей помощи, хотя бы он умирал с голоду и хоть бы у меня были золотые горы! Поверьте, герр Михайлов, и теперь часто мною овладевает такая тоска, что я готов броситься в ноги отцу, просить у него прощения и повиноваться его воле! Я бы сделал это давно, если б тайная надежда, что отец сжалится надо мною, не удерживала меня.

Михайлов пристально смотрел на молодого человека, и по выражению лица его угадывал искренность того, что он говорил.

— Вильгельм, — сказал Михайлов, довольный тем, что молодой человек выдержал испытание. — Ты добрый сын и благородный молодой человек! Надейся на Бога. Он смягчит сердце твоего отца.

Вильгельм хотел отвечать, но глаза его внезапно становились на одной точке моря, где вода сильно волновалась.

— Держитесь крепче! — закричал он внезапно своему товарищу и, сам не теряя присутствия духа, скоро повернул руль в другую сторону.

Едва только Михайлов успел схватиться за борт лодки, как она получила такой сильный удар, что покачнулась набок. Вода хлынула в нее. Сильный удар выбросил Михайлова в другую сторону с такою быстротою, что он около минуты не мог опомниться. Наконец, придя в себя, увидал он Вильгельма, который твердо стоял на своем месте и с редким спокойствием духа управлял одною рукою парусом, а другою — рулем. Лодка приняла прежнее положение, но все еще сильно покачивалась, хотя была в довольно большом расстоянии от того места, где вода продолжала бушевать и волноваться.

— Что зто! — вскричал Михайлов. — Подводный камень или водоворот? Плохой же ты моряк, коли не умел избегнуть этого места. Не слишком ли похвалила тебя твоя хозяйка?