Но если коменданта интересовали его подчиненные и он доставал вопросами врача, то полицмейстер попытался насесть на казака и самого князя. Заметив, как опасно сузились глаза паренька, Николай Степанович отозвал полицмейстера в сторону и, предъявив ему грозную бумагу от самого генерал-губернатора, задал вопрос, что называется, в лоб:

— Чего вы добиваетесь, милостивый государь? Парень спас меня и мою семью от плена, а возможно, чего и похуже. Хотите сделать его в этой истории крайним?

Не ожидавший такого кунштюка полицмейстер растерянно крякнул и принялся утирать лицо платком, собираясь с мыслями. Что ни говори, а предъявленная ему бумага ясно говорила, с таким свяжись, и костей не соберешь. Наконец, решившись, он вздохнул и, убирая платок в карман, ответил:

— Признаться, князь, это был бы лучший выход для всех. Горцы объявят кровную месть, и спокойным временам придет конец. А мы сейчас не в том состоянии, чтобы снова ввязываться в долгую войну. А месть они объявят. Особенно если не смогут вернуть тела своих погибших. Так что было бы лучше обойтись малой кровью.

— Вы в своем уме, любезнейший? — прошипел князь, и в голосе его лязгнул металл.

— Вы не знаете местных реалий, ваше сиятельство, — огрызнулся полицмейстер.

— Зато я знаю, что императорская гвардия своих не выдает. А еще я знаю, что борьба с бандами — это ваша прямая обязанность. И еще. Князья Воронцовы-Ухтомские никогда ни у кого в должниках не ходили. И закрывать свои долги подобным образом есть урон дворянской чести.

Не найдя, что ответить, полицмейстер крякнул и, покачав головой, спросил:

— Вы позволите мне допросить его?

— В моем присутствии, — жестко отрезал князь.

— Как пожелаете, — сдался полицмейстер и направился к сидевшему у коновязи юноше.

— Ты их хорошо рассмотрел? — начал он, едва подойдя к парню.

— Да.

— Какие-нибудь родовые знаки или гербы на телах или вещах были?

— Нет, — подумав, качнул Григорий головой. — Это вообще не набег был.

— А что тогда?

— По всему видать, дядька молодых воинов в поле вывел, чтобы дать пороху понюхать и крови попробовать. Что кони, что сбруя, что оружие, все без клановых знаков. Да и собрано словно с бору по сосенке. Они потому и проиграли, что первый бой был. Стреляли куда попало, а не туда, куда надо. Прицельных выстрелов было всего четыре. По солдатам да вторым залпом, по машине, когда водителя и лакея ранили. А уж когда князь с водителем отстреливаться начали, совсем растерялись, — решительно высказался парень, и полицмейстер только удивленно покосился на князя.

— Это как же ты все это понял? — спросил он, дождавшись утвердительного кивка от князя.

— А я по пальбе их и нашел, — пожал парень плечами. — А уж то, что я смог им за спину зайти, само все рассказало.

— А ты что, из пластунов? — уточнил полицмейстер, рассматривая его нагайку.

— Батя пластуном был. А я так, недоучка, — вздохнул парень.

— Ясно, — буркнул полицмейстер, хотя ничего ясного тут не было. — Ладно, посмотрим, что дальше будет. Что собираешься с оружием делать?

— Продам. Мне одному столько не надо. Да и не то это оружие, чтобы за него держаться.