— Fuck you old motherfucker! Заметил, как вытянулись лица арабов, как в немом изумлении округлились их глаза и, уже срываясь почти на крик, снова во весь голос отчетливо повторил. — Fuck you old motherfucker! Сорвал с головы платок, тряхнул волосами и упершись взглядом в свиные глазки Абдель-Азиза, добавил на арабском:

— Aahra! (проститутка). Абдель-Азиз вскочил и, указав на меня пальцем, визгливо закричал: — Убейте ее! Арабы начали вскакивать с мест крича вразнобой, я случайно встретился с глазами личного охранника принца, шагнувшего вперед после его крика, и готов поклясться, что его губы неслышно произнесли для меня: — Беги.

Я выскочил из палатки. Мне чудом удалось увернуться от растопыренной пятерни одного из охранников, стоявшего на входе. Чудом, потому что длинный подол платья мешал, перехлестывался по ногам, но мои тренировки не пропали даром. Увидев, что второй охранник рванулся мне наперерез, я принял единственное верное решение и побежал в глубину лагеря. Тот вначале не понял моего маневра, но бросился в погоню. За ним поспешил и второй.

Не успев пробежать сто метров, я наткнулся на толпу сирийцев, спешивших в сторону администрации, возглавляемых могучим Тариком. Родня спасенной девушки успела растрезвонить по всему лагерю о моем героическом поступке, и когда я пошел в палатку к принцу в сопровождении Саида, мой добрый ангел Аиша поспешила к Тарику, предполагая, что меня могут увезти с собой саудиты, неудовлетворенные принесенными извинениями. Теперь кузнец задвинул меня за спину, в круг сирийцев, и остановился, готовый драться, если того потребуют обстоятельства.

К нам приблизились двое охранников и замерли в недоумении. Со стороны машин к ним, вызванные по рации на помощь, спешили еще пятеро. К нам со всех сторон подходили беженцы из лагеря, и к моменту, когда охранники вместе с подмогой оказались перед нами, наша группа насчитывала не меньше пяти десятков человек и продолжала увеличиваться.

Все молчали. Охранники были настроены поймать меня и доставить пред очи царственной особы, мрачная решимость моих защитников не оставляла сомнений в том, что без боя меня не отдадут. Несколько минут мы так и стояли друг против друга, вооруженные пистолетами одни, вооруженные палками, цепями и прочими подручными материалами вторые. Никто не проронил ни единого слова, тем зловещее казалось это молчаливое противостояние. Один из охранников, прижав палец к уху, запросил инструкции по передатчику. Он слушал, не прерывая, затем кивнул своим коллегам, и они развернулись в сторону выхода, сопровождаемые победными радостными криками моих защитников.

У меня не было сил ни кричать, ни радоваться, события сегодняшнего насыщенного дня меня вымотали окончательно, единственная мысль была, когда все это закончится и можно ткнуться лицом в подушку. Меня с радостным смехом стали хлопать по плечам женщины, просочившиеся сюда. Их мгновенно стало вдвое больше, чем мужчин. Тарик, призвав всех к тишине, от души поблагодарил меня за мои действия, прерываемый восторженными криками собравшихся. Я, срывающимся от бега и волнения голосом, на ломаном арабском поблагодарил его и всех, вставших на мою защиту. Сегодня эти люди, лишенные своей Родины, крова над головой, всецело зависящие от гуманитарной помощи, рискнули всем и спасли мою задницу.