— Баран да ярочка — хорошая парочка!

Учителя покраснели, но это заметили только звезды. 

— Пуговицы я могла бы и сама тебе пришить, — сказала Тоня и, помолчав, добавила: — А то, что мы у них каждый раз кормимся, по-моему, это непедагогично.

Хорошо Петру Ивановичу, думал Кукушкин. Петр Иванович был на гражданской войне. Служил комиссаром в кавалерии у самого Буденного. Мчался в атаку и рубал белых гадов. Ему достались все подвиги, а Кукушкину, вроде бы, и делать нечего. Правда, если будет мировая революция, то он пойдет непременно в конники и первым, как подобает комсомольцу, выхватив шашку, ринется в атаку. Но когда придет эта мировая революция, об этом даже сам Петр Иванович, наверно, не знает.

И еще в одном завидовал Кукушкин Филину: в него была влюблена самая красивая женщина на свете — Лидия Васильевна. И почему Петр Иванович не женится на ней? Женился бы. Вдвоем веселее было бы. Глядишь бы, и завтракали вместе, и обедали тоже вместе. А то сейчас Петр Иванович ест с учениками в столовой. По мнению Кукушкина, это был непорядок.

За ремонт особняка под библиотеку по школьной смете полагались деньги. Они были сэкономлены. На общем собрании, по предложению Петра Ивановича, решено было израсходовать их на приобретение формы для комсомольцев. И теперь почти вся школа ходила в зеленых юнгштурмовках, при желтых ремнях с портупеями. У Миши Бубнова не было сапог, но он достал где-то желтые краги и щеголял в них.

Вместе с новой формой появилась и новая песня на переменах:

Песня была такой боевой, что ребята с ней готовы были хоть сейчас пойти в мировую революцию.

Это понимал сердцем своим Петр Иванович.

Школа была разделена на «белых» и «красных», но никто не хотел быть «белым», поэтому группы были переименованы в «синих» и «зеленых». Для проведения игры выбрали малуевский лес. И у той, и у другой группы были знамена. Побежденной считалась та сторона, у которой будет отнято знамя. Готовились к этой игре недели две. Осматривали, встав на лыжи, будущее место сражения, делали укрепления и подыскивали укромные места для засад и секретов. Кукушкин был в группе синих. Миша Бубнов на этот раз был его противником, и друзья разговаривали официально, как представители враждующих сторон.

Воскресный день выдался солнечный, безветренным. Сугробы, чуть тронутые корочкой хрусткого наста, переливаются и горят ослепительной белизной. В лесу такая тишина, что писк синицы за сто верст услышать можно.

«Зеленые» ушли первыми. Миша Бубнов шел впереди в своих желтых крагах и запевал:

Ребята подтягивали:

Особенно громко они выводили последнюю фразу припева, очевидно считая себя, несмотря на зеленое знамя в руках Миши Бубнова, не «зелеными», а «красными».

«Синие» тоже считали себя «красными», и с этим нельзя было ничего поделать. Все они, в конце концов, были комсомольцами, а комсомольцы, как известно, красный цвет даже на золотой не сменяют.