Король сделал паузу, его взгляд был непроницаем. Рэнд, встретившись с его бледно-голубыми глазами и изучая продолговатое лицо с квадратным подбородком и маленькой красной родинкой у рта, почувствовал, что его сердце бьется где-то в ребрах.

— Могу я спросить, — сказал он спустя бесконечное мгновение, — что это был за слух?

Генрих наклонился вперед, поставив локти на подлокотники своего стула.

— В ту ночь, когда эта леди мучилась родами, у нее возникли осложнения. Вы послали за повитухой, которая была знакома с такими осложнениями. Мы пока что правильно говорим?

— Абсолютно верно, сир.

— Повитуха пришла, и ребенок родился, а вы оставались рядом, чтобы убедиться, что все проходит хорошо. На самом деле вы находились в той же комнате. Разве не так?

Рэнд наклонил голову, выражая согласие, хотя страх того, к чему это может привести, лег свинцовой тяжестью внутри.

— Повитуха, женщина средних лет, но не имеющая проблем со зрением, клянется, что девочка была рождена в срок. Она была совершенна и энергично кричала, когда была произведена на свет. Она клянется, что вы, сэр Рэндалл Брэсфорд, сразу же взяли ребенка и покинули родильную комнату вместе с ним, перейдя в соседнюю комнату и закрыв за собой дверь. Она говорит, что в течение значительного количества времени, пока она устраивала поудобнее молодую маму и убирала признаки рождения, ребенка больше не было слышно.

— Маленькая Маделин, как назвала дитя ее мать, успокоилась, пока я держал ее, — начал было Рэнд, но остановился, когда король сделал знак замолчать.

— Мы не закончили, — уточнил Генрих. — По-видимому, иовитухе не было разрешено остаться с леди, но ей дали щедрое вознаграждение и выпроводили, как только она закончила. И она утверждает, что, когда она спускалась вниз по лестнице, она почувствовала смрад горящей плоти, доносившийся из комнаты рядом с родильной.

Изабель негромко вскрикнула и приложила руку ко рту. Мать короля выглядела нездоровой, а Мортон и Брэй стояли со строгим осуждением на лице. Рэнду пришлось сглотнуть желчь, прежде чем он смог заговорить.

— Нет! Тысячу раз нет!

— Вы отрицаете свою вину?

— Клянусь честью, я не жег никакого ребенка, — настаивал он. — Я не могу сказать, солгала повитуха или просто неправильно поняла то, что видела и слышала, но новорожденная дочь мадемуазель д’Амбуаз спала у меня на руках, когда повитуха села в дамское седло за моим человеком и уехала. Позже ребенок пососал материнскую грудь. Она чувствовала себя хорошо и определенно была жива, когда покидала Брэсфорд. В этом я клянусь священным словом Господа и крыльями всех его ангелов.

— Тем не менее мы не получали никаких известий от мадемуазель Жюльет с тех пор, как вы послали, чтобы оповестить нас о том, что она родила дочь. Она не появлялась в обычном месте ее проживания, ее не видели с тех пор, как она вошла в ворота Брэсфорда. Где тогда, — закончил король спокойно и просто, — леди сейчас?

Это был отличный вопрос. Рэнд хотел, чтобы у него был ответ. Он сглотнул, сделал беспомощный жест одной рукой: