Странное горячее осознание поднялось в ней, пронизывающее ощущение ее реакции на его прикосновение, присущей ему силы, его чисто мужского присутствия. Они были совершенно одни здесь, в комнате, в сгущающейся темноте, которая давила на толстое оконное стекло, и только единственный ряд угасающих свечей давал свет. У нее не было защиты против того, что бы он ни сделал с ней в ближайшие несколько минут, и никаких ожиданий насчет предупредительности его рук.

Муж, он уже был ее мужем по церковному праву со всеми привилегиями, которые прилагались. Будет ли он нежным, овладевая ею? Или он будет грубым и возьмет ее со всеми церемониями оленя, покрывающего лань? Ее желудок сжался, когда расплавленная волна прокатилась вниз по телу. Дрожь, неконтролируемая по своей силе, пронзила ее.

Брэсфорд посмотрел вверх, когда эта дрожь достигла пальцев, которые он держал:

— Я причинил вам боль?

— Нет, нет, — еле выговорила она сдавленным голосом. — Я просто... Я должна поблагодарить вас за то, что пришли мне на помощь. Как удачно вы оказались рядом.

— Удача здесь ни при чем, — ответил он, опуская взгляд на маленький, плоский узел, который завязывал на ленте. — Я шел, чтобы проводить вас в зал.

— Правда? — Ее удивление быстро прошло. — Предполагаю, вы чувствовали, что мы должны войти вместе.

— Я подумал, что вы, возможно, предпочтете выйти к компании не одна. Поскольку среди присутствующих не будет другой леди или хозяйки дома, чтобы вы чувствовали себя комфортно, то... — Он поднял широкое плечо.

— Это было любезно с вашей стороны. — Она помолчала, затем продолжила: — Хотя это так странно, что больше не присутствует женщин моего положения.

— У меня нет семьи, — сказал он, и в его голосе появились жесткие нотки. — Я внебрачный сын служанки, которая умерла при родах. Мой отец был хозяином Брэсфорда, но признал меня только в том, что дал мне образование, чтобы я занял пост его управляющего. Это было до того, как несколько его поместий, включая Брэсфорд, были конфискованы, когда он был лишен прав состояния как предатель.

Изабель заинтересованно наклонила голову набок:

— Предатель при каком короле, могу я спросить?

— При Эдуарде IV. Мой отец был верноподданным старого короля Генриха VI и погиб вместе с двумя моими сводными братьями, двумя из трех его законных наследников, пытаясь восстановить его на престоле.

— Вы пошли по его стопам, поддерживая Ланкастеров? — Она должна была знать такие вещи, но едва слушала что-либо, сказанное о ее женихе, так как известие о том, что она должна выйти замуж, привело ее в отчаяние.

— Эдуард отрубил голову моему отцу и выставил ее на Тауэр-ском мосту. Должен ли я был любить его за это? Кроме того, он был узурпатором, регентом, который слишком пристрастился к власти, заняв место своего дяди, когда тот стал праведным безумцем.

Ее покойный отец присягал на верность Белой розе Йорков, но Изабель не чувствовала сильной привязанности к этому символу. Эдуард IV украл корону у своего благочестивого и немощного дяди, Генриха VI, и убил его, чтобы тот не смог вернуть ее себе. Он также обезглавил своего родного брата Клэренса за измену, чтобы удержать власть. Когда Эдуард умер, другой его брат объявил малолетних сыновей и дочерей Эдуарда незаконными наследниками и взял корону себе, как Ричард III. Ходили слухи, что он приказал убить двух мальчиков, чтобы предупредить любую попытку восстановить их преемственность; безусловно, они исчезли. Сейчас Генрих Тюдор одержал победу и убил Ричарда на Босворт-ском поле, став королем Генрихом VII по силе и праву. Он также женился на Елизавете Йоркской, старшей дочери Эдуарда IV, таким образом объединив Красную розу Ланкастеров с Белой розой Йорков и положив конец десятилетиям борьбы.