С этим нельзя было покончить. Его поглощало желание быть с ней и чистая, неукротимая ярость оттого, что его забрали из ее постели, лишили ее компании, ее утешения. Что еще имело значения по сравнению с этой потерей?

Он не собирался быть таким одурманенным. Когда она будет его, так он думал, он насытится ею и его больше не будет беспокоить горячее вожделение и неутолимая жажда. Вместо этого вожделение и жажда усилились в тысячу раз. Он желал ее сейчас, здесь, рядом с собой, близко, в своих объятьях. Он хотел ее нежнопокладистую, совершенно обнаженную и готовую принять его.

Он был шутом гороховым. Все, чего ему не хватало, — это шапочки со звенящими колокольчиками.

Шаги пробудили его. С ними послышалось бряцанье ключей, а не звон колокольчиков из его воображения. Он встал одним гибким и сильным движением и стоял настороже, слегка расставив ноги для равновесия. Он не находился еще взаперти так долго, чтобы отчаяние и плохая еда сломили его гордость, хотя он боялся, что до этого дойдет в конце концов. Или, возможно, нет, если палач придет за ним первым.

Загремел замок. Дверь открылась. Стройная фигура вошла внутрь.

— Полчаса, не больше, — сказал тюремщик и захлопнул дверь, закрыв их внутри.

Дэвид.

Это был Дэвид, а не Изабель. Он должен был знать. Он сделал хриплый вдох, отбросил свое разочарование, затем вышел вперед, чтобы поприветствовать его рукопожатием.

— Какие новости? — спросил он. — Мне ничего не говорят, я ничего не слышал с того времени, когда ты был здесь в последний раз.

Дэвид пожал плечами:

— Двор тот же, хотя без короля, который отбыл в поездку по стране. Младенец, которого вы спасли, в добром здравии. Леон не показывался снова, несмотря на слухи о том, что его видели то там, то здесь. Ничего важного.

Ничего, имел в виду юноша, что могло способствовать его освобождению. Этого Рэнд и ожидал. Ничего не будет слышно, пока его не отведут на королевский суд и оттуда прямо к палачу. Следующие новости, которые он услышит, могут быть последними.

— А как твоя госпожа? — спросил он без интонаций, когда повернулся, чтобы пройти шесть шагов до дальней стены и обратно. — У тебя есть сообщение от нее в этот раз?

— Она просит вас крепиться. Она вскоре едет добиваться вашего освобождения.

— Что? — Мозг Рэнда, казалось, замедлил свою работу до скорости ползания паука. — Как?

Дэвид рассказал ему, его голос был сдавленным, как будто он боялся, что его обвинят. Когда он закончил, он остался стоять рядом с дверью, сцепив руки за спиной.

— Она едет в Винчестер, — повторил Рэнд, в то время как смесь страха и надежды внутри него заставила его сердце биться неровно.

— Ваша жена знает, что вы были полезны матери короля в прошлом и что она симпатизирует вам. Это все, что осталось, поскольку король не хочет ее видеть.

— Она пыталась добиться аудиенции?

Золотые кудри Дэвида качнулись вперед, когда он коротко кивнул:

— Да, и ждала в течение нескольких часов, так что ничего не вышло из этого.

Рэнд резко посмотрел на своего оруженосца, когда услышал восхищение в его голосе. Еще одно завоевание этой леди, по-видимому. Что было в ней такое, что покоряло мужчин. Это также делало то, что она планировала, невозможным. Винчестер