Уолсингем пошел собираться в путь. Задача виделась ему невыполнимой. Елизавета слала ему вослед гонцов с распоряжениями, и каждое новое противоречило прежним.

– Уолсингем настоятельно просит тебя забыть о браке, – сообщил ей Роберт. – И он прав. Ты и сама это знаешь. Я столь же настоятельно прошу тебя последовать его совету.

Слыша эти слова, Хаттон согласно кивал.

– А я, любезный лорд Лестер, настоятельно прошу тебя прекратить вмешиваться в мои дела, – раздраженно ответила Елизавета.

– Ваше величество, сэр Фрэнсис находится в крайне тяжелом положении, – напомнил ей Бёрли. – Если вы не определитесь с выбором, он вообще окажется в тупике, когда сырые стены Тауэра представляются милостью по сравнению с парижскими дворцами. Вместо дружбы с Францией вы настраиваете французов против себя. Сэр Фрэнсис просто в отчаянии. По его словам, король Генрих считает брак обязательным условием любого союза с Англией. И тут короля с места не сдвинуть.

Елизавета ответила так, как отвечала уже много раз, когда обстоятельства загоняли ее в угол: заявила, что ей надо крепко подумать, прекратив тем самым дальнейшее обсуждение. Она думала, однако это не мешало ей продолжать забрасывать Уолсингема противоречивыми указаниями. Не выдержав, тот сам написал ей отчаянное письмо, умоляя принять хоть какое-то определенное решение.

«Значит, Уолсингем все-таки хочет моего брака с герцогом! – думала Елизавета. – А я-то считала его настроенным против».

Она вспомнила, сколько контрдоводов приводил ей сэр Фрэнсис.

В Англию Уолсингем возвращался с тяжелым сердцем. Он представлял, как встретит его королева, и не ошибся.

– Ну ты и жулик! – заявила Елизавета. – Почему же ты раньше так резко высказывался против моего брака с герцогом? Не советник, а флюгер какой-то!

– Ваше величество, вы представьте себя на моем месте. Я каждый день получаю от вас противоречивые депеши и при этом должен убеждать французов в наших дружеских намерениях. Тут невольно пожелаешь, чтобы ваше величество выбрали себе в мужья хоть черта, только бы ваше решение было окончательным!

Опасности виделись Елизавете на каждом шагу. Шпионы доносили о каких-то тайных священниках и подозрительных личностях, неутомимо стремящихся подорвать ее правление. Подданные больше не казались королеве ее любящими детьми. Она приказала Уолсингему и Бёрли начать поиски возмутителей спокойствия. Начались обыски, подозреваемых арестовывали и бросали за решетку. Были приняты новые, драконовские законы. За арестами следовали допросы, суды и казни. Борясь с собой, Елизавета все же была вынуждена разрешить пытки. Ее подхлестывал страх за свою жизнь и власть. Этот страх стал еще сильнее, когда король Филипп, узнав о гонениях на английских католиков, пригрозил ей войной.

И как раз в это тревожное время появился герцог Анжуйский. Он возобновил сватовство, рассчитывая получить английскую помощь в его борьбе с жестокими испанцами, не желавшими уходить из Нидерландов. Узнав, что герцог уже на пути в Ричмонд, королева ощутила сильное сердцебиение. Надо же! А она думала, что все чувства к герцогу давно умерли. Елизавета подобрала для него пристойное жилье близ дворца, поскольку шатер для ноябрьской погоды уже не годился, и сама наблюдала за меблировкой комнат, наслаждаясь каждой мелочью.