— Я скучааала, Влад. Очень скучала, — медленно облизывает роскошные пухлые губы. Сразу же напоминая, что этот язык умеет делать с членом.

— Рокси. Я тебя к Греку отправил, — приваливаюсь к стене, увеличиваю между нами дистанцию.

Меньше всего мне нужно, чтобы мою подсадную врагу любовницу связывали со мной.

— Ты все о нем мне узнать должна. И не светиться.

— Я его выжала всего, — лукаво усмехается, а в глазах дьяволы прыгают. Настоящие черти. Даже не сомневаюсь, что выжала. Без спермы оставила. Только мне другое выжимать нужно.

— Работай, Рокси, — сухо киваю, отворачиваясь от ее облизывающихся губ. — Или ты ни на что, кроме борделя не годна? Зачем ко мне подходишь, если важного ничего нет? Вернешься клиентов обслуживать.

— Почему нет? — надувает пухлые губы, пытаясь прислониться ко мне пышной грудью. — Грек уезжает куда-то по ночам. Это ведь важно. И перед Новым годом самым куда-то сорвался. Собирался на какую-то встречу. Обещал, что у нас потом будет очень жаркий праздник. На двоих. А потом сорвался. Позвонил кто-то. Он все бросил, даже одеться толком не успел.

— И?

— Вернулся мрачный. Взъерошенный. Заперся у себя. Даже мне двери не открыл. А ты ведь знаешь. Какой я умею быть настойчивой, — снова облизывает пухлые губы.

Да, этот ключик почти к любой двери подходит. Даже не сомневаюсь.

— Молодец, Рокси. Работай.

Собираюсь уходить, но чертовка ловит за рукав.

— Влаааад… Я правда так соскучилась… Он же не мужик… Так тебя хочу, — лихорадочно шепчет, утыкаясь в спину. — Я же для тебя день и ночь готова. Я горю от тебя, Влад. Не за бабки, не за работу. Давай встретимся. Я ночью в клуб к тебе проберусь… Никто не узнает, хрен этот страрый, как всегда, отрубится…

— Иди, — хмурюсь. — Нас заметят. Не забывай, что мы делаем. Мы не любовники, Рокси. Ты просто на меня работаешь. И иногда я с тобой выпускаю пар.

Что-то еще лопочет, но я уже выбираюсь в зал.

Обвожу пустым, черным взглядом каждого, будто пытаясь просканировать.

Все как всегда. Прием. Те же глаза и те же лица. Может, чуть больше суеты, чуть больше сжатых челюстей и беспокойства.

От понимания, что среди этих людей есть тот, кто держит сейчас у себя мою Регину, хочется только одного — подорвать все на хрен к чертям. Вернуться к старым испытанным методам. Вырвать за горло Грека, — прямо сейчас, при всех и стрелять по каждой части его тела, пока не признается во всем. Слишком много на нем ниточек сходится. Слишком. Да, по большому счету, он никогда и не скрывал, что действует в противовес нам, собирая вокруг себя собственное окружение. Всегда претендовал на место главного.

Но, блядь, нельзя. Времена другие и уровень уже не тот.

Такой выходки мне сейчас не простят. Это давно не войны между нашими маленькими бандами, в которых стеной на стену можно было идти. Тут интересы такие, что вся страна на хрен рухнет. Да и не выступит вот так вместе со мной никто. Сам себя солью и погублю тех, за кого в ответе.

— Север, — на плечо ложится тяжелая рука Морока.

— Грек пытался завладеть строительством, — тихо отзываюсь, не оборачиваясь. — Ушел в ту ночь. Все к нему сводится.