Не отрывая от меня горящего пронзающего насквозь взгляда, проводит руками вниз, от самых пяток.
И я улетаю от этого прикосновения, от этих глаз. Улетаю окончательно.
— Девочка моя, — хрипло шепчет, медленно входя с меня. По миллиметру, растягивая момент, так, что я ощущаю всю кожу его огромное органа, каждую венку, чувствую, как капелька его смазки смешивается с моей.
Распирает меня медленно, сдавливая собой все стенки, до тех пор, пока не входит до упора.
Резко ударяет, почти не выходя из меня.
И ослепительный оргазм в один момент накрывает с головой.
Я выкрикиваю имя, видя самого Влада, нависающего надо мной, будто через пелену.
Только его глаза и держат меня, — черные, жгучие, наполняющие всю лихорадочным безумием и жаждой.
Вся извиваюсь, сжимаюсь и выстреливаю, но глаза эти меня держат, не дают провалиться, потерять сознание, как в прошлый раз.
И, — черт, этими глазами Влад берет самую мою душу!
Он — не человек. Он самый настоящий дьявол. Но я не могу, не хочу сопротивляться.
Обхватываю его голову обеими руками, притягиваю к себе под мощные все ускоряющиеся толчки.
Сама впиваюсь в губы, кусая их, задыхаясь, выкрикивая его имя.
И наполняюсь бешеной дрожью, когда глотаю его рычащий хрип…
Теперь уже отключаясь окончательно. Выпадая из реальности. Только чувствуя его толчки и судорожно сдавливающиеся собственные стенки…
Влад.
Он заклеймил меня окончательно.
Пропитал собой.
Проник и в сердце и в душу.
Взял все, не только тело, всю меня — насквозь. Окончательно. Я вся — действительно его.
Глава 8
Влад.
Сладкая-сладкая моя девочка…
Снова отключилась, а я повалился рядом и смотрю на нее. Век любоваться бы способен.
Провожу подушками пальцев по подрагивающим ресницам.
Глажу лицо, щеки, веки, — осторожно, чтобы не разбудить.
Вдыхаю аромат невозможный золотых волос.
Свежесть. Свежесть нетронутого снега. Она такой и остается.
Даже несмотря на то, что уже тронул. Так тронул, что вся в следах моих осталась.
Нежная.
Такая нежная, такая невинная, но под оболочкой ураган страсти, что просто сбивает с ног.
Никогда бы не подумал.
Никогда бы не рассмотрел это безумие страсти в такой невинной девочке.
Прячется в ней эта чувственность, страсть, всю душу на хрен переворачивающая.
Сердце дергается, как подумаю, что мог пройти мимо. Что другому бы кому-то досталась и вот эти все слова ему бы могла выкрикивать.
Не отпущу уже.
Сама ко мне пришла, сама согласилась.
Чувственная, такая чувственная моя девочка.
Да я бы и не отпустил.
Все равно у себя бы держал. Ждал бы.
Дерьмо бы это закончилось и тогда больше бы внимания уделил.
Знаю, любовь не купишь. Не подведешь к ней.
Но я бы, блядь, подвел.
Я бы ее каждый день с ума сводил бы, пока не сдалась, пока не согласилась бы. Не было у нее шанса не быть моей. С того самого момента, как глаза ее — небесные, голубые, невозможные, мне в душу острыми льдинками своими впились. Никаких шансов у тебя, девочка, не было.
Моя.
Сразу же в сердце у меня отбилась.
Может, сам тогда не понимал, насколько.
И вот — лежит этот чистый нетронутый снег, что лавиной меня задавить на хрен способен, — а сама не понимает.