Наперерез машине выскочил Ефимов и два бойца-ястребка с винтовками. Мотоциклист рванул машину к обочине, стараясь выскочить на поле. Глухо ударил винтовочный выстрел. Над мотоциклом взметнулся клуб голубого огня. Водитель, выброшенный взрывом из седла, нелепо расставив руки, объятый пламенем, пролетел несколько метров и упал в траву.

Когда Игорь и Полесов подбежали к месту взрыва, Ефимов уже сбил пламя с одежды мотоциклиста. Муравьев увидел сгоревшие волосы, черное, обуглившееся лицо и отвернулся.

— Живой, — поднял голову Ефимов, — дышит. Боец по шине стрелял, а попал в бак с бензином.

У околицы в клубах пыли появилась «эмка». Это ехал Данилов.

— Так, — сказал он, оглядевшись, — атака слонов под Фермопилами. Живой? — Он кивнул на мотоциклиста.

— Пока.

— Срочно в машину. Полесов с ним. В город в больницу. Потом обратно. Срочно. Видинеева жива?

— Все в порядке, — ответил Игорь, — там, во дворе, еще один лежит.

— Научились стрелять, — выругался Данилов, — мне не трупы нужны, а свидетели.

— Так ситуация...

— Догадываюсь. Машинку новую не терпелось опробовать...

— Иван Александрович...

— Я сорок два года Иван Александрович, а толку-то. Веди.

Они подошли к видинеевскому дому. У забора, прижав к себе Витьку, стояла старушка. Она с ужасом поглядела на Данилова.

Данилов вошел во двор, долго рассматривал убитого, словно пытаясь вспомнить, где видел это лицо. Нет, он просто был похож на всех покойников. А их много видел Иван Александрович на своем веку. Смерть делает всех людей похожими. Лицо покрывает синевой, обостряет черты.

— Обыскать, — повернулся он к Белову, — внимательно только, а потом в машину и в город. Где хозяйка?

— Вон она, — кивнул Муравьев в сторону старушки.

— Так, — Данилов подошел к Видинеевой. — Вас как зовут? Ага. А меня Иван Александрович. Этот человек, — он показал на убитого, — хотел вас застрелить.

— Меня-то за что?

— А вот из-за этой корзинки.

— Не знаю, ничего не видела, — Видинеева закрестилась.

— Да вы погодите, Анна Федоровна, погодите. Если вы не скажете, кого видели в лесу в день убийства Ерохина, я не могу ручаться ни за вашу жизнь, ни за жизнь ваших близких.

— Ишь ты как. Ты милиция. Ты власть Советская... Ты меня и защищай. А то немец измывался, а теперь свои...

— Да вы погодите, вы только скажите, о чем он с вами говорил? — устало, словно нехотя спросил Данилов.

— А о чем мне с кровопийцами говорить? С жиганьим отродьем, — старуха плюнула. — Он мимо прошел, а я в кусты схоронилась.

— Правильно, вы его не узнали.

— Я! Да я его рожу гадкую всю жизнь помнить буду. Он у немцев в городе бургомистром был.

— Ну вот видите, мы и договорились. Сейчас ваши показания запишут, и все. Игорь! — позвал Данилов.

— Иван Александрович, вот поглядите, — Белов протянул Данилову командирскую книжку убитого.

Данилов взял ее, раскрыл.

Так как же это произошло? Все, начиная с их приезда, кончая перестрелкой в Дарьине? Уж слишком быстро. Просто неестественно быстро. Создавалось впечатление, что кто-то специально следил за ними. Данилову даже не по себе стало. Казалось, что этот «кто-то» сейчас из темноты улицы смотрит в открытое окно. Нет, исключено. Но факт остается фактом. О поездке Ерохина в город узнали и о старухе Видинеевой тоже. Информация была получена быстро. Двое преступников угнали военный мотоцикл, который раззява-связист оставил на улице. Неужели это Кравцов? Но для того чтобы руководить группой, он должен скрываться в городе. А это же нелогично. Не может человек, хорошо известный в районе, скрываться там, где его каждый знает. Нет, не может. Но ведь именно его видели на месте убийства. Погоди, погоди, давай-ка вспомним показания Видинеевой.