Что ж, он действительно играл в футбол, в той команде Уэст-Пойнта, которая впервые за многие десятилетия завоевала чемпионский титул. Так ребенок, некогда вынужденный прятать от родителей игрушечных солдатиков, как другие дети прячут не до конца им понятные порнографические открытки, стал офицером армии Соединенных Штатов Америки. Его родители все-таки приехали на выпускную церемонию, но мать все время отчаянно рыдала, а отец сохранял на лице стоическое выражение человека, чей сын только что женился на городской шлюхе.

А потом детство кончилось. За два дня до окончания отделения офицеров военной разведки он получил приказ прибыть для прохождения службы в Восемнадцатый воздушно-десантный корпус, размещенный в Форт-Брэгг. Ему надлежало отправляться туда немедленно, без положенного отпуска. Почти все его однокашники оказались там же: в ходе заирского кризиса армия отчаянно спешила доукомплектовать до штатного расписания хотя бы несколько основных частей. В Форт-Брэгг его срочно зачислили в штат, дали расписаться в получении полевого обмундирования и запихнули в транспортный самолет, вылетавший вдогонку за уже убывшей в Киншасу частью.

Говарда охватило чувство возбуждения, и только изредка где-то внутри шевелился легкий холодок страха. Он летел на войну. Скоро ему понадобятся все его знания. Перед ним открывались полные драматизма, хотя и несколько туманные, перспективы.

Но войны он не увидел. Вместо этого он застрял в грязном, охваченном болезнью пригороде Киншасы, где и просидел за пультом станции сбора разведданных, глядя на мерцание разноцветных дисплеев и так абсолютно ничего и не сделав, чтобы изменить ход кампании.

Но все же Говард многое понял. Он понял, насколько бесполезно все то, чему его учили на войне, и, главное, окончательно осознал себя американцем до мозга костей. Несмотря на все его упрямство, родители тем не менее сумели заронить в душу Мередита частичку веры в то, что африканское происхождение таинственным образом связывает его душу с землей предков.

Их видение мира обещало встречу с природной жизненной мудростью, более глубокой и щедрой человечностью и яркостью характеров, не испорченных влиянием холодных бледнолицых выходцев из Северного полушария.

Вместо всего этого он увидел эпидемию. И такой размах коррупции, корысти и бесчестья, которые до основания потрясли его душу среднего американца. Он не заметил ни единого признака духовной широты и благородства, ничего, что говорило бы о дремлющем величии расы.

Говард пытался закрывать глаза на реальности африканской жизни, отчаянно отрицал очевидное, не желая даже сейчас убедиться, насколько заблуждались его родители в представлениях, которые сформировали их мировоззрение.

В конечном итоге ему пришлось признать, что у него больше общего с каким-нибудь белокожим рядовым из алабамской глубинки, нежели с заирцами. Культура, любовь к телевизору, видео, компьютерным играм, музыка, реклама, учебники, манеры, удобства современной цивилизации, полуфабрикаты для завтраков, представление о том, что прилично и что нет, да и просто понятия «добра и зла» – все это перевешивало реальные и мнимые расовые узы.