– Пожалуйста, помогите мне разобраться с файлами Константина Ивановича, – улыбнулась Маргарита.

Девушка молча подошла и села за Костин компьютер, довольно бесцеремонно вытеснив Маргариту. Пальцы запорхали по клавиатуре.

– Это все, – буркнула она, – если бы было что-то еще, я бы знала.

– Спасибо. А вы не могли бы помочь мне освободить стол Константина Ивановича?

Девушка кивнула.

– Спасибо, – повторила Маргарита, – у меня самой не хватило бы духу.

Девушка резким, мужским движением вытянула из стола верхний ящик. Там оказалось на удивление мало вещей: несколько методичек и авторефератов вперемешку с мелкой канцелярской дребеденью. Ручки, скрепки, пустые файлы.

В следующем ящике Костя хранил авторские экземпляры своих книг, а в последнем лежали туалетные принадлежности. Маргарита сама настояла, чтобы муж имел аварийный комплект. Вдруг внезапно вызовут вышестоящие инстанции, или сами нагрянут, и доцент Рогачев должен предстать перед ними аккуратным и свежим.

Она вздохнула. Что делать с этим теперь?

И неужели это – все? Ни одной личной вещи? Ни фотографии жены, ни сувенира из поездки?

Может быть, полицейские забрали, когда проводили обыск?

Она вынула стопку книг и под ними увидела небольшую кипу бумаг.

Приободрилась, но, оказалось, тоже ничего интересного – в основном черновики с расчетами часов для индивидуального плана работы преподавателя, расписания лекций и прочее такое.

Все старое, лет десять прошло, как Костя это писал, а то и больше. Сейчас не нужно считать на бумаге, компьютер все сделает сам.

Маргарита взяла бумаги, собрала их в аккуратную стопочку и перелистнула. Вдруг показалось, что она видит почерк отца. Проверила: так и есть, на обратной стороне одного черновика несколько фраз, которые явно писал папа, его твердый четкий почерк ни с чем нельзя перепутать.

Она улыбнулась. Папа всегда приходил на помощь, когда трудно, вот и сейчас сумел подать весточку…

Смахнув легкие, светлые слезы, она вчиталась:

«…рассуждают о благородстве. Не устают превозносить важность воспитания, однако же, по моим наблюдениям, низость человеческая не имеет никакого отношения ни к образованию, ни к манерам. Встречались мне и неграмотные крестьяне, чьи души были исполнены благородства, и академики, совершавшие такие дикие подлости, до которых, казалось бы, человек не способен опуститься в силу брезгливости. Видел я и потомков дворянских родов, которые так страстно кичились своим происхождением, так задирали нос, что не могли уже различать низкое и высокое.

Великая русская литература, инженеры человеческих душ… Наивное заблуждение.

Все гораздо проще. Подлые люди жалки в слабости и безжалостны в силе, потому что счастье для них равно удовольствию. Благородные же натуры понимают, что это не так.

Литература может успокоить мятущуюся душу, но возвысить низкое не в силах. Подлец изучит наследие классиков вдоль и поперек и будет рассуждать, но когда придет время действовать…»

Дальше несколько строк были вымараны, а ниже – набросок лошади. Папа всегда рисовал коней, когда был раздражен или в плохом настроении. Маргарита улыбнулась мрачной лошадиной морде. Похоже, отец готовился к очередной программной речи об исключительной важности русской литературы в воспитании молодежи и слегка разбавил пафос этим едким замечанием.