— Так, хорошо, — вмешался в разговор Ларькин. — Но давайте от сказок перейдем к делу. Предположим, в достаточно густозаселенной местности есть несколько лесных и заболоченных участков. Предположим, они настолько велики, что там может существовать целая популяция некого до сих пор неизвестного науке животного. Но — вопрос первый: почему они до сих пор настолько редко попадаются людям на глаза, что сколь-нибудь достоверных сведений о встречах с ними фактически не существует? А, Сергей Вадимович? Что вы на это скажете?

— А ничего в этом удивительного, на мой взгляд, нет. В прежние времена там жили в основном немцы, а они в леса и болота не особенно и совались, да и лесов с болотами тогда было куда больше, чем теперь.

— А теперь?

— А теперь, как я уже говорил, особенно после ввода в строй Волгоградской ГЭС, когда в районе от Шумейки до Карамана, то есть фактически от северных окраин Энгельса и до самого Маркса ушло под воду огромное количество земли — причем ушло не полностью и сформировался уникальный массив проток, островов, внутренних озер, лесов и заболоченных заросших камышом луговин — места для жительства у йети стало едва ли не больше, чем прежде. А если учесть, что в эти протоки даже рыбаки стараются не заходить, то йети есть, где жить. Там такая путаница, что заберешься, не выберешься, и каждый год, после каждого половодья, рельеф местности меняется, и иногда довольно существенно. Была протока, нет протоки. Не было на озере мели, появилась мель, а еще через пару лет — целый остров. К тому же йети, судя по косвенным источникам вроде сказок, да и по свидетельствам очевидцев, — животные сумеречные или даже ночные. Если они, конечно, вообще животные. А уличного освещения в тамошних местах, сами понимаете, нет.

— То есть, — Ирина приподняла брови. — Что значит — «если они вообще животные».

— Если верить сказочным сюжетам, вроде вот этого, о Брандте, самки йети могут рожать детей от человека. И наоборот.

— То есть вы хотите сказать — вы хотите сказать, что йети — это какая-то заблудившаяся ветвь человеческой эволюции?

— Именно это он и хочет сказать, — невозмутимо вмешался в разговор Ларькин. — Причем не только он один. Это одна из самых распространенных теорий о снежных людях и их происхождении. Скажем, случайно выжившие в труднодоступных местах неандертальцы, которые проиграли в свое время войну с кроманьонцами за контроль над основной территорией планеты — и перешли к партизанским действиям. Англо-саксонские и вообще западные исследователи очень любят ссылаться в этой связи на свой фольклор — на сказки об ограх, великанах-людоедах, которые в западноевропейском сказочном бестиарии занимают одно из самых почетных мест. Неандертальцы, кстати, каннибализмом отнюдь не пренебрегали. Хотя — есть одно существенное возражение. Неандертальцы знали огонь. А сюжетов о йети, которые, греясь у костерка, поют под гитару блатные песни, я что-то не припомню.

— Но это не обязательно должны быть именно неандертальцы, — сказал Кашин. — Это может быть какая-то более ранняя ветвь, которая проиграла как раз не кроманьонцам, а неандертальцам, и ко времени кроманьонско-неандертальских баталий уже занимала ту нишу, которую занимает теперь.