Ситуация резко осложнялась тем, что основное товарное сельхозпроизводство концентрировалось, на территории Европейской России, в южных регионах страны, а промышленность в центре и на северо-западе (почти 50% всего индустриального производства, а без Украины и Прибалтики — более 80%). Интересы этих двух частей империи, разделенных более чем на 600 км, в области твердого рубля, протекционизма, и даже политического устройства были полностью противоположны, напоминая противостояние промышленного Севера и аграрного Юга накануне гражданской войны в США. И чем дальше Россия продвигалась по пути капитализма, тем более обострялись эти противоречия[50].
Но пока ничего не предвещало грозы: благодаря хорошим урожаям экспорт основных хлебов из России в 1909–1911 гг. увеличился в 2–2,5 раза по сравнению с кризисными 1907–1908 гг., это был вообще максимальный вывоз за всю российскую историю до Первой Мировой войны. Рост экспорта стимулировался почти 20% ростом европейских цен на зерно. Сохранение этой динамики остановил только голод 1911 г. и начавшееся снижение цен на европейском хлебном рынке — уже на следующий год, несмотря на рекордные за всю предшествующую историю урожаи, объемы экспорта упали до среднегодовых значений 1893–1905 гг. Государственный контроль бесстрастно отмечал: «скачкообразный — в 3,3 раза рост положительного сальдо торгового баланса с 1908 по 1909 гг., и потом постепенное снижение к 1913 г. до прежнего уровня»>{622}.
В свою очередь реформы П. Столыпина оказали революционизирующее влияние не только на деревню, но и на город, они привели к разрушению остатков крепостных, общинных скреп и вытеснению крестьян в города. Говоря словами современников событий, они разрушили «крестьянское гетто, препятствующее свободному и естественному движению населения между областями, между городом и деревней»>{623}. Следствием стало взрывное увеличение темпов роста городского населения: всего за 7 лет после начала реформ доля городского населения выросла примерно на 20%. Для сравнения: за 15 лет до Первой русской революции — всего на 0,1%>{624}.
Создание рабочих мест в городах требовало значительных средств.
Одним из их источников стали начавшиеся после 1907 г. громадные правительственные ассигновки «на флот, на военные потребности, на портостроительство, на шлюзование некоторых рек, постройку элеваторов и на усиление железнодорожного строительства»>{626}.
Другим источником выступили иностранные инвестиции, приток которых резко увеличился в постреволюционные годы: за 1908–1913 гг. — почти в 2,5 раза, по сравнению с 1900–1905 гг. В основе столь значительного роста лежали либерально-демократические преобразования, произошедшие в России во время революции 1905 г. Говоря о них, М. Вебер замечал: «Без угрозы со стороны иностранного финансового капитала — не прямой и буквальной, но угрозы по существу — Манифест 17 октября никогда не был бы обнародован или, во всяком случае, был бы отменен». Не случайно социал-демократические издания называли С. Витте, настоявшего на введении парламентаризма в России, «агентом биржи»