Не имея естественных источников развития и поддержки, либералы могли существовать только за счет догматизации своего учения, не обращая при этом внимания на окружавшую их действительность. Не случайно Н. Бердяев указывал, что интеллигенция «была у нас идеологической, а не профессиональной и экономической»^>{753}. А. Керенский в этой связи замечал, что П. Милюков, «твердо веря в мудрость своих суждений <…>, не учитывал событий сегодняшнего и, что во многих случаях еще важнее, завтрашнего дня»^>{754}. Подобного мнения был и В. Чернов: «Милюков был кабинетным ученым, то есть доктринером»^>{755}. О последствиях подобного клерикального западничества М. Сперанский предупреждал еще в 1802 г.: «всякая страна имеет свою физиономию, природою и веками ей данную, что хотеть все переделать есть не знать человеческой природы, ни свойства привычки, ни местных положений; что часто и самые лучшие преобразования, не быв приспособлены к народному характеру, производят только насилие и сами собою сокрушаются; что, во всяком случае, не народ правлению, но правление к народу прилагать должно»^>{756}. Однако это насилие как раз и происходило, поскольку, по словам М. Туган-Барановского, «русский интеллигент оторван от своей исторической почвы»^>{757}.

Отличительной чертой кадетов являлась их крайняя агрессивность в преследовании своих целей. На это обращали внимание практически все современники. Используя определение С. Франка, это была: «Кучка чуждых миру и презирающих мир монахов, (которая) объявляет миру войну, чтобы насильственно облагодетельствовать его…»^>{758} Генерал-прокурор в правительстве Колчака Г. Гинс отмечал, что «интеллигенты, оторванные от народа, не понимающие его души», всегда навязывали ему то, «что самим больше нравится…»^>{759}. П. Вяземский еще в I860 г. дал либералам следующее определение: