Заметно, что пастбища и пустоши особенно распространились по окраинным землям Европы – как на юге, так и на западе. На Востоке были естественные степи, на севере – бореальные хвойные леса. Единственным регионом, в котором по-прежнему лучше, чем где бы то ни было, рос и возобновлялся лес, остался центр Европы. Из подобных посылок читатели «Германии» Тацита, сориентированные на национальные ценности, сделали в XVIII–XIX веках вывод: лес сохранился лучше всего там, где впоследствии появилась страна Германия. Эта мысль не столь нелепа, как может показаться. С учетом всех обстоятельств, касающихся лесов во времена Римской империи, обнаруживается – отличие центра Европы от других ее регионов состояло, видимо, именно в том, что здесь успешнее всего восстанавливался лес. Проще было сажать его и выращивать, проще было извлекать из него прибыль.

Многие книги по истории лесного хозяйства после нескольких общих и расплывчатых замечаний о лесах предысторической эпохи приступают непосредственно к описанию лесов раннего Средневековья, то есть времени, когда впервые появились письменные сообщения об отношениях между лесом и человеком. Часто кажется, что упомянутые в таких сообщениях населенные пункты действительно первые, и рубки леса тоже первые. Поэтому многие авторы ведут свой отсчет истории леса с описания больших средневековых вырубок, в результате которых «по-настоящему естественный» лесной ландшафт попал в сферу влияния цивилизации.

В этой книге мы «доходим» до Средних веков лишь к главе XII. Ведь никак не в этой эпохе берет свое начало история европейских лесов. В Средние века произошло иное – изменились отношения между человеком и лесом. Поэтому содержание этой главы может показаться несколько неожиданным для читателя, привыкшего черпать знания из книг по истории лесоводства. В первую очередь нужно объяснить, с какой точки зрения необходимо рассматривать эволюцию отношений между деревнями и лесами в Средние века. Это не будет совпадать с общепринятыми представлениями.

На закате Римской цивилизации распространение государственных структур и постоянных поселений в Центральной и Западной Европе не всегда было успешным. Колонизация регионов, население которых прежде вело предысторический образ жизни, не могла осуществиться раз и навсегда. При ослаблении центрального руководства люди могли возвращаться к привычному для них общему порядку: как в прежние времена, строились селения, в них какое-то время жили, а затем бросали, следствием чего было переселение их обитателей. Видимо, такое же действо разыгралось и во время агонии Римской империи, в эпоху так называемого Великого переселения народов. Надо спросить себя, была ли колонизирующая сила римлян настолько велика, чтобы цивилизованные сообщества были не только созданы, но и сохранились на долгое время. Во всяком случае, заложенная римлянами торговая сеть приходила в упадок потому, и прежде всего потому, что ее структуру нарушали или даже полностью разрушали не вполне оседлые народы. Тем самым они сами отсекали себя от торговых и коммуникационных сетей, значение которых было для них, видимо, не вполне понятным. Из городов, а возможно, также и римских форпостов на северо-востоке Германии люди уходили, потому что извне переставало поступать снабжение – зерно, вино, дерево. Если нужен был строительный материал, не оставалось ничего другого, как перенести поселение туда, где еще можно было найти пригодные для строительства высокие прямые деревья.