– Бей, бей! – в отчаянии закричал Урташ. – Предатель! Почему ты стоишь?!

Но первым ударил Зохар – он свел вытянутые ладони, и две гигантские черные плоскости потекли от них вместо петель. Ни арбалет, ни стрелы не могли их прошить, как если бы старик был закрыт непроницаемым панцирем. Из этой черноты выросли гигантские руки, схватили Аштара за горло и вздернули вверх. Он хрипел, но уже не мог вырваться. Я видела, с какой легкостью сам Аштар ломает шеи – и теперь только с ужасом ждала тихого хруста.

Но почему-то его не последовало. Все – и мы, и наемники Зохара – замерли в ожидании развязки. Аштар опустился снова на ноги, хоть и так же хрипел, задыхаясь. И вдруг я увидела в мерзких маленьких красных глазах великого князя сомнение – он хотел убить сына, он ненавидел его всей душой и винил во многих своих бедах, но теперь не мог решиться. А ведь мне Хинанда когда-то это объясняла, я в те времена не могла уразуметь ее слова. Демоны никого не любят в привычном нам смысле слова, но есть одно исключение – их потомство, ради которого они способны разнести в пух и прах весь мир. Мгновение назад я видела самого страшного в империи монстра. А теперь перед Аштаром стоял сгорбленный, очень старый и уставший мужчина, которому дожать петлю как раз на этой шее слишком сложно. Зохар даже не заметил, как к нему подлетел Ордан и всадил в шею нож. Великий князь рухнул на пол, не издав ни единого звука – и так же тихо, почти незаметно сквозь измазанные пеплом и кровью камни утекала целая темная эпоха. Аштар бессильно упал перед ним на колени.

Как же об этом напишут в исторических летописях? Что будут изучать наши потомки? Что конец первой и единственной внутренней войны империи положил кривоногий горбатый зверолюд, который даже не был самым сильным и храбрым из своего отряда? Вот так история и творится – набором случайных событий. Но от этого она имеет свою иронию.

Демонов было много – все они тоже замерли на время, но когда их предводитель погиб, взревели. Потеряв все ориентиры, они были готовы просто драться до последней капли крови – и хотя бы от нас ничего не оставить. Я снова вскинула магические щиты, пытаясь прикрыть ими и раненых, но уже ощущала, как дрожит воздух, как дребезжит вокруг пространство, предвещая появление дракона. Снаружи заорали те, кто в крепость ворваться не успел. Все демоны бросились теперь на сильнейшего из врагов – они окончательно потерялись в целях и забыли о разумных решениях, но Элвин с такой группой расправится без труда.

Это же понимали все мои боевые товарищи. Один присел к Васалю, чтобы посмотреть рану, а старшина кричал на Аштара:

– Предатель! Мы едва не погибли из-за тебя! У нас сразу говорили, что демонам веры нет, но мы еще приняли в свои ряды родного сына этого урода. Чего мы ждали?!

Я опустилась на колени рядом с Аштаром и обняла его. Почему они все не понимают, что ему сейчас очень больно? Что он и сам не думал, что не сможет поднять черную плеть? И что бывают такие родные, которых можно ненавидеть всем сердцем, но родными они от этого быть не перестают. Разве я когда-то не отправилась рисковать жизнью ради тех, кого называла отцом и матерью? Разве то, что не видела их тепла, каким-то образом взвешивала? И то, что для империи стало избавлением, для Аштара – личная потеря. Которой он, вероятно, и сам не предполагал.