Заглянув в рот кобылы, слуга осмотрел зубы и спросил:

— Сколько ты хочешь за кигляр сариляры [7]?

— Ики-юз! Двести пиастров, — не моргнув глазом ответил хозяин.

— Машаллах! — изумился слуга. — За эти деньги можно купить три такие кобылы.

— Покупай, — равнодушно зевнул продавец. — Рынок велик.

Слуга кинулся к носилкам Фасих-бея, склонился в низком поклоне и доложил обо всем, что видел и слышал. Старик пожелал сам взглянуть на кобылу.

Когда в сопровождении прислужников он подошел к рыжей кобыле, ее осматривал какой-то чужестранец в богато расшитом серебром черном камзоле. Весело улыбаясь, он говорил с продавцом на хорошем турецком языке и ласково похлопывал лошадь по крутой шее.

Фасих-бей недовольно нахмурился. Он успел окинуть кобылу взглядом знатока и тонкого ценителя и убедился, что она действительно очень хороша. Обидно, если ее сторгует чужестранец, наверняка незнакомый с законами восточного базара. Остается надеяться, что его отпугнет слишком высокая цена. Продавец всегда запрашивает много больше, чем стоит товар, — здесь принято торговаться долго и самозабвенно, призывая в свидетели Аллаха и пророка Магомета, уходя и вновь возвращаясь, пока не удастся ударить по рукам.

— Сколько ты хочешь за кобылу? — высокомерно спросил Фасих-бей.

— Двести пиастров, уважаемый, — прижал руку к сердцу продавец.

— За этого одра? — Морщинистое лицо старика исказила презрительная гримаса — Ты, наверно, сумасшедший?

Вокруг начали собираться любопытные, ожидая занятного зрелища и заранее радуясь бесплатному развлечению.

— Я назвал цену, уважаемый, — не смутился продавец. — Кобыла резвая, молодая; она украсит любую конюшню и принесет счастье владельцу.

— Счастье? За двести пиастров? — Фасих-бей рассмеялся. — Извини, я ошибся. Ты не сумасшедший, а плут, считающий всех дураками! Хочешь, дам сорок пиастров?

— Нет, — упрямо мотнул головой хозяин — Двести!

— Шестьдесят, — вступил в торг чужеземец

— На кобыле такой масти ездил сам пророк, — гнул свое продавец. — Кто даст двести пиастров, тот ее и возьмет.

— Ладно, — вздохнул старик — Я согласен заплатить семьдесят.

— Восемьдесят, — улыбнулся чужеземец.

Зеваки одобрительно зашумели, призывая покупателей не скупиться.

Продавец сел на истоптанную землю и, глядя снизу вверх на старого евнуха, опять затянул свое:

—Двести пиастров, уважаемый, двести. Какие жеребята будут у этой кобылы! А как она ходит под седлом!

Фасих-бей понял, что продавец не хочет сбавлять цену, рассчитывая обобрать красивого чужестранца. Но покупать лошадь за двести пиастров просто безумие! Чужестранец не даст поторговаться, стоит только сделать вид, что ты уходишь, как он завладеет кобылой. Ах, как жаль, если она попадет в чужие руки!

— Сто! — выдохнул Фасих-бей. — По рукам?

— Я бедный человек, — загундосил продавец. — Зачем ты хочешь обмануть меня? Эта кобыла стоит двести пиастров.

— Сто двадцать, — предложил чужестранец.

— Сто тридцать, — не уступил евнух — Это цена двух таких кобыл!

— Нет, — отрицательно мотнул головой хозяин. — Двести!

— Я ухожу, — разозлился Фасих-бей. Пусть ему не досталась чудесная лошадь, но продавцу это даром не пройдет: люди евнуха выследят упрямца и сегодня же ночью бросят в подвал его загородного дома. А завтра он придумает, как примерно проучить наглеца. Двести пиастров! Подумать только! Чернь совсем распустилась. За каждый запрошенный пиастр продавец получит удар кнутом, и его будут бить до тех пор, пока всю шкуру не спустят!