Лариса вновь действует. Первым заманила она фотографа. Он запил с горя. Во время землетрясения потерялась отснятая кассета. Лариса налила ему, сказав загадочно: „В счет расчетов“. Фотограф накушался и запел с таким надрывом, что его кинулись спасать сердобольные мужики. В одиночку ему было много, а всем как раз. За это время у Ларисы скопилось много привозных вин ближнего розлива. Мужики морщились, но понимали необходимость помогать слаборазвитым странам. Вскоре Лариса уже привычно орала: „Не курить! Не сорить!“ – хотя эти же самые слова были на табличке.
Уговор дороже денег – мы говорили: Кирпикова можно бросить на полдороге. Сейчас самое время: его зовут по имени-отчеству, он еще бодрится, по-прежнему не пьет и не курит. А ведь это идеально. Например, когда объясняют, что у такой-то замечательный, прекрасный муж, говорят: не пьет, не курит, баб не любит. Но таких, как сказал Афоня, надо брать на учет.
Проснулся Кирпиков, подошел к окну – осень.
Помочь выкопать картошку приехала невестка. На этот раз с Николаем. Одни, без Маши. Привезли обратно игрушки, которые Кирпиков посылал весной.
– Она все равно их сломает, у нее их вагон и маленькая тележка. Вы, папаша, деньги больше не тратьте. А эти надо в магазин вернуть.
– Неужели, это, позориться сдавать пойдешь?
– Очень просто – пойду и сдам.
Варвара вздохнула, ушла на кухню.
– Мамаша, – пошла за ней невестка, – вы не беспокойтесь, мы сытые, давайте только чаю.
Варвара, обычно тихая, а в этот раз, как и муж, обиженная, что подарки вернули, возразила:
– Хозяина-то надо кормить.
– Бросили бы вы, папаша, людей обрабатывать, – вернулась невестка в комнату. – Все от вас да от вас, а вам что?
Тем временем Кирпиков завел робота и пустил. Робот замигал лампочками и пошагал.
– Небось при ней и не заводили? – спросил Кирпиков. – Уж увидала, так уцепилась бы.
Сын промолчал, а невестка высказалась:
– Ребенка нельзя давить обилием игрушек. Я понимаю, они дают кругозор, но в меру. Мне не верите – книжку о воспитании покажу.
Робот дошагал до препятствия – кадки с цветком, – уперся в нее и вхолостую терся ногами по полу.
Невестка схватила его. Робот жужжал и сучил ногами в воздухе.
– Вы, папаша, напрасно думаете, что любовь выражается в подарках. Вот вы же сами и мамаша выросли без игрушек.
– Без них, – подтвердил Кирпиков. – Зато, обрати внимание, какие недоразвитые. – Он взял умолкшего робота у невестки, поставил на подоконник. – Хоть теперь кругозора наберемся. Мать! Иди понянчись. – Он взял коробку и покачал ее. Кукла внутри запищала: „Мам-ма, мам-ма“. – Мать, слышь, тебя зовет. Нажуй мякиша в тряпочку.
Невестка поглядела на мужа.
– Конечно, – сказала она, – мать строгая – значит, мать плохая, дед добрый – дед хороший.
– Пап, – сказал Николай, – много у нее игрушек, все равно в сад таскала.
– В любимого дедушку, – уколола невестка. – Растащидомка, бессребреница.
– Пойду, – решил Кирпиков. – Мерина кормить да ехать.
– Прямо без вас, папаша, и земля не вертится.
– Точно, – подтвердил Кирпиков. – Пойду.
– С гостечком, Александр Иванович! – закричала Дуся. Она караулила Кирпикова у крыльца. – Пошабашили на сегодня?