– А вас, голубчик, насколько я понимаю, вчера здесь не было, так? – уточнил Ардашев.

– Да-с. Меня хозяин почти никогда на вечер не оставлял. У него в это время всегда шуры-муры с дамочками были. Ох и любил он енто дело-с! Кажный божный день разные мамзельки наведывались. Одна другой краше.

– То есть вы хотите сказать, что второго дня он был здесь не один?

– Спервоначалу я тоже так подумал, – почесывая затылок, взялся рассуждать Ерофей, – но потом, когда ревизовал спальню, убедился, что даже муха на кровати не сидела-с. Вот и получается, что у него второго дня никого и не было здесь. Но в таком разе вопрос имеется: для чего тогда он меня домой отправил? Подозрительный, скажу я вам, фактец, господа!

– Ты посмотри, какой Пинкертон выискался! – процедил сквозь зубы Поляничко и замахнулся. – А вот возьму и арестую тебя за сокрытие сведений или того паче: по подозрению в смертоубийстве хозяина. А что если эту клетку с гадом ползучим ты и открыл, а?

– За что же это вы меня так наказать хочите, ваше-ство? Неужто за хранцуский коньяк? Вижу, что он не только клопами пахнет, но и острогом. Одначе, ваше-ство, вы же сами только что сказали, что во всем ужака виноват… А я, богом клянусь, весь вечер просидел на Хоперской в рюмочной, в «Заведении». Свидетелей уйма. М-мне в тюрьму никак нельзя – нет! – у м-меня шестеро ртов, – прикладывая руки к груди и пятясь к стене, заикался слуга.

– Ну-ну, будет тебе, успокойся, – подобрел Поляничко. – Это я так, на всякий случай, для острастки.

– Премного благодарен, – перевел дух Ерофей и в бессилии опустился на стул, но тут же подскочил и вытащил из-под себя нечто непонятное.

– Что там? Ну-ка дай! – не утерпел Поляничко и забрал находку. – Не пойму, что это, – пробурчал полицейский и протянул предмет Ардашеву.

– О! Это джеттатура, так называемая «счастливая рука» – талисман от дурного глаза. Чаще всего она изготавливается из коралла, но обязательно в виде крошечной руки с вытянутым указательным и безымянным пальцами. Обычно этот амулет носят с собой циркачи.

– Тогда понятно, – успокоился полицейский. – В этом нет ничего удивительного, ведь покойный был директором цирка. – Он повернулся к лакею и спросил: – А раньше ты не видел у него этой штуковины?

– Никогда-с, – покачал тот головой. – А вообще-то Иван Христофорович был охоч до всяких безделушек, особливо срамного свойства.

– А вот за это ему теперь перед самим господом ответ держать придется, – нравоучительно изрек Поляничко. Щелкнув крышкой карманных часов, он сказал: – Ну что, Клим Пантелеевич, насмотрелись на мертвяка? Пойдем?

– Пожалуй. Вы не будете возражать, если джеттатуру я оставлю себе?

– Нет, конечно. Надеюсь, у вас больше нет никаких сомнений в том, что Констанди был задушен удавом? – пряча в жилет серебряный брегет, осведомился начальник сыскного отделения.

– Вы хотели сказать – питоном?

– Да какая разница!

– Большая. Ведь водяной удав (анаконда) обитает в бассейне реки Амазонки, а питон водится в Индии и Северной Африке. Удавы рожают живых детенышей, а питоны откладывают яйца. Однако их объединяет то, что они глухи. Их нельзя приучить к кличке. Считается, что змеи ориентируются и реагируют только на движения тел и запахи. Говорят, у них есть такие нервы, которые помогают им распознать врага или почувствовать появление добычи даже в сплошной темноте.