– А вы вон того спросите, – усмехнулся парень, указывая на потерявшего от боли сознание кучера.

– Он жив? – неверяще спросил урядник.

– И почти здоров. Я ему только руку прострелил, когда он на меня кнутом замахнулся. Отвлекал. Потом вон тот, с револьвером, в меня выстрелил, и пришлось бить насмерть.

– Тащите его сюда, – скомандовал урядник топтавшимся рядом полицейским и парочке дворников.

Кучера тут же вздёрнули на ноги и, приведя в чувство парой крепких оплеух, явили пред грозные очи урядника.

– Кто такие? – жёстко спросил тот, глядя в мутные от боли глаза бандита.

– Если сейчас скажешь, что ты просто кучер, я тебе и вторую руку отстрелю. А потом ноги, – вдруг вступил в разговор Григорий. – Говори правду, или прикончу прямо здесь. И полиция мне не помешает.

– Это верно, – моментально сообразив, что к чему, кивнул урядник.

– Права не имеете, – прохрипел бандит.

– Я имею. Даже бумага специальная есть.

– Имеет, – снова кивнул урядник. – Иначе я б на него уже браслеты надел.

Чтобы поддержать его слова, Гриша демонстративно откинул полу форменной тужурки, показывая бандиту рукоять пистолета. Сообразив, что уничтоживший всю банду человек стоит свободным и с оружием в кобуре, кучер судорожно всхлипнул и, помотав головой, прохрипел:

– Приказано было её в дом к Махровскому доставить. Это всё, что нам сказали.

– А Махровский у нас кто будет? – тут же поинтересовался Гриша, кладя ладонь на рукоять пистолета.

– Ростовщик. На Канонерском живёт. В седьмом доме на Портовой площади.

– Что ещё сказали? – не отставал Гриша.

– Ничего больше. Хват, тот, который с револьвертом, вообще мало чего говорил. Только то, что сделать надо. Или ругался ругательски. Любил это дело. Что не по нему, так обложит, что с первого раза и не повторишь.

– Зачем ростовщику может понадобиться офицерская дочь? – протянул Гриша, удивлённо посмотрев на урядника.

– Так бывает, если господин майор ему задолжал, – помолчав, нехотя ответил полицейский. – В суд потянет, если кого публично наказать хочет. А так, кого из родных возьмёт, вроде как в залог, и, пока долг не вернут, делает с ним, что хочет.

– И люди это терпят? – растерялся Гриша.

– По-всякому бывает. Кто за оружие хватается, а кто за другим займом бежит, чтобы расплатиться. Да только воевать с ними себе дороже. У каждого своя банда прикормлена. Они его и стерегут, и берегут, и вот так помогают.

У тротуара остановилась пролетка, из которой не спеша выбрался мужчина средних лет с саквояжем в руке. Быстро оглядевшись, он первым делом подошёл к женщине и, ловко осмотрев её, достал из саквояжа флакончик с нюхательной солью. Спустя несколько секунд она застонала и, скривившись, принялась слабо отмахиваться от маячившей перед носом руки с вонючей жидкостью. Негромко поговорив с нею, врач поднялся и подошёл к лежащему без сознания слуге.

Тут он провозился несколько дольше, но через четверть часа, покончив с перевязкой, захлопнул саквояж и, решительно подойдя к уряднику, спросил:

– Меня выдернули из-за стола. Так что потрудитесь выписать чек, милостивый государь.