— Держу, — заверил Еган.

Но арбалет им не понадобился, они не встретили доктора, спокойно доехали до ворот, незаметно выбрались из города, налили воды из реки и без происшествий вернулись в свой винный двор, который капитан Пруфф, уже переоборудовал, небольшую крепость. И надо отдать ему должное, он сделал все толково. Волков и хотел было что-то добавить, да не смог найти, что. И поэтому произнес:

— Вы сделали все правильно.

В ответ капитан только поклонился. Он был горд собой.

После ужина солдат вышел на центр двора разделся и с помощью Егана стал обтирать себя тряпкой, которую мочил в уксусе, люди капитана Пруффа с интересом наблюдали за этим, тихо спрашивали Сыча:

— Чего это он?

— Да доктор один знаменитый ему сказал, что если обтираться уксусом и мыться, то чумой не заболеешь, — отвечал Сыч, и сам раздеваясь. Тоже сделал и монах брат Ипполит, и монах брат Семион. Это все произвело на солдат впечатление. Они сначала посмеивались, потом шушукались, а потом к Волкову подошел корпорал старый Фриззи и спросил:

— Господин рыцарь, а можно и нам обтереться уксусом, а то больно не хочется помирать от язвы.

— Можно, только уксус экономьте, нам его на десять дней растянуть нужно.

Вечер спускался быстро, Волков хорошо поел, выпил вина. Спать решил на дворе, а не в доме, пока погода хорошая стояла. Он не спал предыдущую ночь, а день выдался хлопотным, и поэтому заснул кавалер сразу, едва улегся в телегу, и едва Еган успел накрыть его плащом.

Луна была огромной и висела совсем рядом, так рядом, словно за крышу соседнего дома зацепилась. Сначала волков не мог понять, что происходит, он только смотрел на эту огромную луну, и не мог понять, откуда она взялась такая, но кто-то продолжал его тормошить, вырывая из цепких лап сладкого сна:

— Господин, господин, проснитесь. Меня послали вас будить.

— Что еще, — наконец он начал приходить в себя.

— Ну, на улице люди, — говорил солдат из караула.

— Что? Кто? Какие еще люди? — спрашивал кавалер, садясь в телеге.

— Непонятные люди, стоят, молчат.

Волков вылез из телеги, разминал плечи и руки, повязывая меч, засовывая топор за пояс за спину, пряча в сапог стилет. Еган уже гремел кирасой, но кавалер надевать ее не стал, посчитал, что кольчуги, в которой он спал, будет достаточно.

— Где люди? — спросил он, когда был готов.

Солдат повел его к стене, где были и другие солдаты, они влезли на бочки и за забором он увидал четверых людей.

— Вот они, — говорил один из солдат, — пришли, стоят.

В свете луны на мостовой кавалер насчитал четверых. Трое мужчин одна женщина. Во всяком случае, один человек был в юбке, ничего другого разглядеть было нельзя. До них было шагов сорок.

— Их только четверо было? — спросил он у солдата.

— Да как же четверо, их тут дюжина не меньше, остальные только прячутся в теньках. Да за углами.

— Что хотят, не сказали?

— Да мы и не спрашивали, вас ждали.

— Эй, вы, — закричал Волков, — кто вы такие и что вам нужно?

Ни кто из стоящих на улице людей ему не ответил, хотя ждал он долго, они даже не пошевелились. Стояли истуканами в свете луны и все. Это были не воины, люди были худы.