По пути к скалам мне кажется, что Боря просто пошутил, чтобы побыстрее меня расшевелить, но стоит мне дойти, как я вижу Глеба на высоте нескольких метров. Но хуже то, что на нем действительно нет канатов страховки. Внизу все радостно хлопают в ладоши, Лера восторженно что-то ему кричит, а меня словно оглушает. Я вижу его там, высоко, и не могу даже пошевелиться.

Восторженный голос Бори, да и остальных меня раздражает, потому что Глеб сейчас очень высоко и любое неосторожное движение может оказаться фатальным. Самое ужасное, что я никак не могу повлиять на происходящее. Ничего не изменит того, что он на середине пути и ему нужно добраться до вершины. Потом он спуститься и…

– Вот он, конечно, крутой, – пищит рядом Юлька. – Без страховки. Мой Тоха ссыт, но он и не умеет вот так…

Мне хочется попросить ее заткнуться. Меня будто вернули в глубокое детство. Так как мы жили в небольшой деревушке, то и развлечения у нас были активными. Ни телевизоров, ни телефонов у родителей не было. Я развлекалась, как и остальные. Летом мы играли в песочнице, бегали друг за другом и катались на велосипедах, а зимой ходили на каток.

Безопасного катка у нас в деревне не было. Был тот, который подарила природа. Впервые мы пришли туда, когда мне было восемь. Мама узнала спустя два месяца, жутко меня ругала и говорила, что я совсем безответственная и не ценю свою жизнь. Тогда я поняла, что каток на речке опасен, я могу провалиться в ледяную воду и утонуть. И несмотря на это, я все равно продолжала ходить. Знала, что могу упасть под воду, но шла снова и снова, заставляя маму нервничать.

Я была маленькой и глупой. Не понимала, что своими поступками расстраиваю родителей. Каждый день моя мама жила, словно на пороховой бочке, не зная, вернусь ли я домой. Я бы с радостью сказала, что перестала ходить, потому что повзрослела и мне стало жаль родных, но это случилось лишь тогда, когда в один из таких походов под воду провалился наш друг.

Мы были детьми и совсем не ожидали, что это произойдет. Лед был тонким, а Павлик достаточно крупным мальчиком. На помощь мы позвали сразу, но сами ничего сделать не могли. Я до сих пор помню, как тряслась, глядя на попытки взрослых спасти друга. Пашку достали с обморожениями, доставили в больницу, а я не могла нормально спать и просыпалась по ночам от кошмаров. Я каждый день обещала себе, что больше никогда не пойду на такой каток и ни разу не подвергну свою жизнь опасности. А еще я переживала за друга. Пока он лежал в больнице, я каждый раз спрашивала маму, как он себя чувствует.

Сейчас я испытываю что-то похожее, но чувства усиливаются во много раз. Пашка был просто другом, а Глеб… он совсем другое. Каждый раз, когда он переставляет ногу выше и подтягивает тело, мое сердце делает удар и замирает. Я наблюдаю за каждым его движением. За тем, как он опускает руку в мешочек с магнезией, как нащупывает новый выступ для ноги и как цепляется руками за скалу.

Его тело плотно прижимается к идеально ровной поверхности камня, а мои ноги словно вросли в пол. Я не могу пошевелиться и даже зажмуриться не в состоянии, хотя очень хочется. Я словно проживаю момент десятилетней давности снова и снова. Стою, не в силах что-то предпринять.