Отчего-то он снова вспомнил ту вылазку на природу к Миюньскому водохранилищу. Чэн Синь тогда подобрала гусеницу, ползущую по тропинке, и бережно опустила в траву, чтобы никто на нее не наступил. Другие девушки из группы взвизгнули от отвращения, но Тяньмина этот поступок глубоко тронул. Он запомнил, как выглядела гусеница, и позже посмотрел в толстом справочнике в библиотеке. Гусеница была личинкой обыкновенного серого мотылька, не обладающего красочными крыльями бабочек.

Мотылек принадлежал к древнему роду отряда чешуекрылых, чья родословная начиналась в юрском периоде или даже еще раньше. Когда первые предки гусеницы, которую спасла Чэн Синь, ползали по земле Пангеи и расправляли новенькие крылья в джунглях, населенных динозаврами, на Трисолярисе еще не существовало цивилизации, а до прихода людей оставались многие миллионы лет. Этот мотылек, без сомнения, имел более древние права на жизнь. Но в течение последних десятилетий Общей Эры человеческая деятельность разрушила среду его обитания, и вид оказался на грани исчезновения. До этого студенческого пикника никто не встречал ни одного представителя этого вида в течение многих лет.

Чэн Синь спасла драгоценную жизнь.

Позже, стоило только Тяньмину вспомнить, что Чэн Синь, возможно, спасла целый вид живых существ, его сердце наполнялось умилением, словно он был к этому причастен. Он представлял себе, как гусеница превращается в мотылька, находит пару где-то в горах около Пекина, множится в поколениях, и так продолжается древний род… а Чэн Синь – их покровительница, их богиня.

Кто бы мог подумать, что это малозначительное событие станет провозвестником судьбы двух миров?

Сколько бы Тяньмин ни размышлял о Чэн Синь, он так и не мог понять ее до конца. Единственное, что он осознавал, – это что женщина, которую он любил, за двести лет не изменилась. Она не была виновата; те, кто сделал ее Держателем Меча, включая и самого Тяньмина, – вот кто был виноват. И в один миг его ненависть к ней превратилась в отвращение к себе самому.

А в воздухе вокруг Тяньмина продолжали роиться сообщения от трисоляриан. Эти существа, столь неэмоциональные, теперь считали Тяньмина своим, без утайки делились с ним радостью и насмехались над Чэн Синь.

– Сказать начистоту, – откровенничали они, – когда правитель выдвинул этот план, мы в него не поверили. Ло Цзи был нашим кошмаром в течение десятилетий. Мы не знали, как с ним справиться. Но его преемница! Какая слабая! Какая неумная! Благодарим тебя, Тяньмин! Благодарим! Ты помог нам обхитрить людей. Удовольствие, которое мы испытали при виде того, как эта глупая самка отбросила Меч, было больше, чем то, что получаешь при спаривании! Но о чем она думала, эта блоха? Ты когда-то тоже был земным клопом, так, может, объяснишь, как она относится к нам?

Его ответа ждал весь Трисолярис.

Тяньмин подавил сумятицу в душе и просто ответил:

– Она любит вас.

– Любит? – озадаченно переспросили трисоляриане. – Ты говоришь о… о той эмоции, что поощряет альтруистическое поведение с целью улучшить репродуктивную способность вида? У нас тоже есть такая эмоция. Но разве ее можно испытывать по отношению к другим, инопланетным существам? Ведь такое поведение не способствует размножению собственного вида!